Уильям Голдинг - Пирамида

— Стоп! Стоп! Стоп!

Мистер де Трейси обнял меня за плечи и похлопывал ладонью по правому локтю.

— Норман, старина. Лучше, пожалуй, им займусь я. Исключительно для того, чтобы вы поберегли ваш голос и ваши силы для спектакля. Мм?

Мистер Клеймор рухнул на стул и саркастически расхохотался.

— Как скажете, Ивлин!

Он барабанил пальцами по столу, пока Имоджен не прикрыла его руку своей ладонью, взглянув на него с пониманием. Мистер де Трейси ронял свои чистые, нежные слова мне в ухо:

— Вы так дивно играете, милый мальчик, что все у вас прекрасно получится. Не правда ли? Мм? Но если — если! — вы выходите этим великолепным размашистым шагом, вы оказываетесь здесь, у самой оркестровой ямы, пока не успели еще сыграть ни единой ноты для короля и принцессы, которые сидят — там. С другой стороны, если вы делаете даже единственный свой великолепный размашистый шаг (рука его нежно меня похлопывала) — вы уже не выглядите подобострастным, раболепным, заискивающим скрипачом-цыганом, не правда ли? Мм?

— Да, сэр.

— Зовите меня Ивлин, милый мальчик. Все зовут. А я буду звать вас Оливер. Мм? Итак, пробуем разок-другой войти. Вы делаете много малю-юсеньких шажков, понимаете, почти стоя на месте. И сцена сразу кажется зрителям больше — как ни странно! Великолепно! Так!

Тем временем я был так пригнут долу, что хорошо видел коленки мистера де Трейси и поражался проворству и свободе, с какими двигались вбок его суставы.

— Оливер, мой милый, и не спорьте! Вы наверняка уже играли на сцене! Мм?

— Нет. Честное слово.

— Даже в школе?

— Меня пробовали, но я провалился.

— Сударыня, поздравляю вас с таким сыном.

В зале незримо хохотала мама.

— О мистер де Трейси! Уж я-то...

— Природный талант плюс великоле-епное исполнение на скрипке. Нда-с. Мы готовы?

Мистер Клеймор снова саркастически расхохотался.

— Мы давно готовы!

— Так, Оливер, мой мальчик.

— Мне уже кажется, что это место самое очаровательное на всем белом свете!

Я переступал крошечными шажками и играл в ожидании сигнала для пианиссимо, но его не последовало. Зато мистер Клеймор вскочил и размахивал руками. Я перестал играть.

— Но это невозможно! Абсолютно невозможно! О мой Бог!

— Я ждал, когда вы скажете...

— Я все сказал! Я про-кри-чал!

На сей раз рука мистера де Трейси обвила плечо мистера Клеймора.

— Норман, старина, мне придется вас приструнить. И призываю вас смириться, мм?

— Мой Бог! Мой Бог!

— Это все темперамент. Успокойтесь, старина. Ну?

— Мой Бог!

Наступила долгая пауза. Мистер де Трейси похлопывал ладонью. Мистер Клеймор отнял кулак ото лба и открыл глаза. Имоджен улыбнулась ему своей чудной, морщащей губы улыбкой. Мистер Клеймор уронил голову на плечо мистеру де Трейси, схватил его за левый бицепс и крепко стиснул.

— Простите, Ивлин, старина.

— Ну-ну, Норман, старина. Я вот думаю. Может быть, нам прерваться?

— Нет-нет.

— Вы уверены, что вы...

— Да-да.

Мистер Клеймор откинул голову, встряхнул волосами и проследовал к своему месту.

И опять Имоджен положила на его руку свою ладонь. Мистер де Трейси, улыбаясь, повернулся ко мне.

— Так или иначе, юноша, нам надо — убавиться. Нам требуется — ну, как это?

Он взялся рукой за подбородок, вперив оба очка на желтых бильярдных шарах во тьму зала.

— Нам требуется... — он отнял руку от подбородка и, отведя наотлет, очертил ею полукруг, что-то незримое держа между большим и указательным пальцем, — убавить звук!

Комариный голос пропел за столиком:

— У его отца есть ну-как-его-там в скрипке.

Мистер де Трейси распростер руки.

— Да! О чем я думаю! Сурдинка! Именно!

— Вот еще! — крикнула мама из темноты. — С какой стати Оливеру пользоваться сурдинкой! В жизни не слышала такой чуши!

— Мама, послушай...

— Спокойно, Норман, спокойно. Предоставьте это мне. Поберегите силы для спектакля. А вы, сударыня, — мистер де Трейси, склонив лицо, туманно улыбался темноте, — объясните, почему бы вашему сыну не воспользоваться сурдинкой?

На сцену взлетел вредный мамин голос:

— Да потому что это все увидят!

— Резонно, Норман, старина.

— Никто ничего не увидит, Ивлин, все будут смотреть на короля и принцессу. Он абсолютно эпизодичен.

— Все — безусловно! — будут смотреть на Оливера, мистер Клеймор! И слушать его! Знаете, если у вас такой голос, что вас не расслышать из-за одной-единственной скрипки в самом дальнем углу сцены...

— Единственной скрипки! — пропел мистер Клеймор. — Мальчишка гремит, как целый духовой оркестр!