Ольга Покровская - Всегда буду рядом

– Сэнди, детка, будь добра, веди себя, как подобает леди, – сухо одернула ее Агата.

– Хорошо, мэм, – вежливо отозвалась Сандра, сама же незаметно показала тетке язык.

Генри, заметив это, по-мальчишечьи прыснул. А Сандра устроилась рядом со мной на скамье, заполучила свое мороженое и принялась облизывать его, болтая ногами.

Сандра, наша с Генри шестилетняя дочь, стала еще одной неожиданностью, которую принесло мне замужество, и неожиданностью не то что приятной, а абсолютно замечательной. Мы с Генри никогда не заговаривали о детях. Я сама вовсе не уверена была, что вижу себя матерью, а тем более матерью хорошей. Генри же, казалось, несмотря на родственников, требовавших наследника благородной фамилии, тоже не испытывал особенной потребности производить потомство. Однако же через четыре года после свадьбы, когда я внезапно обнаружила, что беременна, Генри пришел от этой новости в восторг. И с самого рождения Сандры стал для нее самым нежным, самым преданным отцом. Я иногда даже завидовала этим двоим, глядя на то, как они секретничают, затевают что-то, шушукаются, проказничают, хохочут. Я любила дочь до последней капли крови, но по натуре все же была человеком, которому детские занятия, бесконечные игры, мультфильмы, дурачества даются с трудом. Ко мне Сандра прибегала обычно поговорить по душам, «посерьезничать». С Генри же они могли часами строить замки из кубиков, валяться по полу, играть в саду в прятки. Но больше всего я любила наблюдать за тем, как Генри садился к роялю, брал Сандру на руки и прямо вот так, развлекая ее, импровизировал, сочинял очаровательные, трогательные детские мелодии. Когда Сандре исполнилось пять, у него вышел даже отдельный альбом фортепианной музыки для детей, с посвящением «моей дочери Sashenke». Именно так, по-русски, мы называли нашу дочь дома.

Вот и сегодня именно Генри развлекал Сандру на ипподроме, чтобы она не заскучала до начала скачек. Теперь же, усадив довольную дочь на скамью, сам опустился рядом со мной, вытащил из кармана пиджака носовой платок и промокнул пот на висках. И мне вдруг показалось, что лицо у него как-то слишком уж раскраснелось для по-английски прохладного летнего дня.

– Генри, все хорошо? – незаметно шепнула я, наклонившись к нему, якобы поправить воротник на рубашке.

Не хватало еще, чтобы Агата услышала и, как коршун, набросилась на нас с допросом.

– Что? – переспросил он. – А, да, конечно. Не переживай, – он перехватил мою руку и быстро поднес пальцы к губам.

– Мама, королева! – взвизгнула тут Сандра, и я отвернулась от Генри. В ворота ипподрома въехала запряженная четверкой белых лошадей открытая коляска. Форейтор в ярко-красной ливрее ловко направлял экипаж вперед. На сиденьях виднелись два силуэта: женский – в бледно-изумрудном пальто и шляпе с узкими полями и мужской – в костюме и цилиндре. Королева Елизавета Вторая и ее супруг принц Филипп. Оркестр грянул гимн, зрители, как один, поднялись со своих мест, приветствуя королевскую чету.

– Мама, ну когда уже лошадок пустят? – спросила Сандра.

И я отозвалась:

– Теперь уже скоро. До приезда королевы соревнования не начинаются. А теперь можно.

Наконец все церемонии были позади, и начался первый заезд. Быстро заговорил комментатор, зрители в едином порыве подались вперед, вцепились кто в бинокли, кто в спинки впереди стоящих скамей, жадно следя глазами за скачущими по кругу лошадьми. Мелькали наездники в разноцветных шлемах. Казалось, будто весь воздух над трибунами разом закончился, легкие всех присутствовавших словно втянули его единым напряженным вдохом. Сандра подскочила со своего места и наблюдала за происходящим, взволнованно комкая в руках подол платья.

Меня же скачки волновали мало. Спортивный азарт был мне чужд, к тому же за годы жизни с Генри я побывала на этом мероприятии уже много раз и никаких неожиданностей от него не ждала. А потому, убедившись, что все заняты наблюдением за заездом, тихо достала из сумки планшет и принялась разбирать недавние наброски к новому роману.

За возбужденным ревом голосов я не сразу расслышала, как сдавленно охнул рядом со мной Генри, и обернулась, только когда тот, как-то странно согнувшись, начал вдруг заваливаться на сторону.

– Генри! – вскрикнула я, подхватывая его.

Он тяжело навалился мне на плечо, лицо его, еще недавно просто разрумянившееся, побагровело, глаза выкатились из орбит.

– Генри!

Сандра мельком обернулась в нашу сторону, но, увлеченная азартным зрелищем, кажется, ничего не заметила и снова приставила к глазам тяжелый бинокль. К чести леди Агаты нужно признать, что она сориентировалась первая. Я еще только старалась удержать Генри от падения, беспомощно оглядываясь по сторонам. Она же уже выхватила из своей безупречно элегантной сумочки мобильный телефон и отрывисто заговорила в трубку: