Герберт Розендорфер - Чудо в «Белом отеле»

Но случилось то, что и должно было случиться. Графиня подала знак слишком поздно. Предложение Кародамски оказалось последним, американцы отступились, замок достался Кародамски.

После того как он продал все, что у него было (частично ниже стоимости, потому что это нужно было проделать как можно скорее) – отель, свой собственный дом, обстановку, коллекцию персидских ковров, ручные часы, а под конец и золотисто-оранжевую канарейку вместе с клеткой, – он смог набрать лишь половину аукционной цены, которую сам же и повышал из-за своего простодушия.

– В таком случае он получит только половину замка, – проскрипела графиня де Вёрон.

Когда Кародамски в своем дряхлом автомобиле (на который покупателя не нашлось), подняв гигантское облако пыли, въехал на вершину холма, перед ним предстала, будто разрезанная ножом, бесстыдно демонстрирующая свои прогнившие внутренности именно половина замка.

Последний раз Кародамски видели сидящим на крыше одной из нижних башен – вероятно, с этого момента он тоже начал страдать бессонницей – и оплакивающим свою судьбу. Кародамски qui non dormit.

Уже во времена своей юности Хильдигрим выглядел, как старая женщина. Позднее он стал выглядеть, как старая женщина, которая выглядит, как старый мужчина. (Это цитата. Так Гуго фон Гофмансталь обрисовал Стефана Георге.) При крещении ему дали имя Хайнц; имя Хильдигрим он получил в монашестве. Вскоре он стал аббатом, даже эрцаббатом. С ним рано случился апоплексический удар, и он приобрел славу святого. Левый глаз Хильдигрима был почти полностью прикрыт веком, оставалась лишь узкая щелка. Невнятно бормотать он начал еще до удара. Его родители любили говорить: «У нас две дочери. Одна замужем в Вюрцбурге, вторая – эрцаббат в Поликарповой обители».

Хильдигрим был аскетом старой школы. Он не ел ни мяса, ни даже рыбы, другие продукты употреблял только в испорченном виде. Когда он однажды позволил себе намазать масло на хлеб (конечно же, на черный), масло это, естественно, было прогорклым. Он любил есть дикий мед и сушеных акрид, которых, однако, было трудно раздобыть. Но когда в один прекрасный день сушеные акриды появились в меню фешенебельных ресторанов в качестве деликатеса, Хильдигрим с этого момента вынужден был отказаться от насекомых.

Спал он только стоя, точнее: пытался спать стоя. Это было очень трудно. Он все время падал оземь. Потом он попытался проделывать это, позволив себе допустимое (по его мнению) облегчение и прислонившись к столбу. Но и тут он сразу же, едва заснув, начинал падать. Когда он прислонялся к стене, то уже не падал, а соскальзывал на землю. Тогда он распорядился – и это была прекрасная идея! – чтобы два послушника держали его стоймя, пока он спит. Это было одновременно и аскетическим упражнением для послушников, поскольку они сами ни в коем случае не имели права заснуть или упасть. Вследствие аскезы своих послушников Хильдигрим заслужил еще большую славу святого.

Как только ему исполнилось семьдесят лет, Хильдигрим стал исповедовать исихазм. Исихазм это вот что такое: его изобрел св. Симеон Новый Богослов или, точнее, он развил его из учения (не святого) Исаака Ниневийского, обобщившего, в свою очередь, учения энкратитов, которые раскололись на апотактитов, гидропарастатов, аквавиров и саккофоров.

Апотактиты, что значит «воздерживающиеся», воздерживались почти от всего, ничего не ели и лишь жевали кожу. Они полагали, что достигнут цели своей аскезы, когда станут совершенно прозрачными. Аквавиры и гидропарастаты даже при совершении евхаристии употребляли вместо вина воду, а саккофоры (то есть «носящие мешки») боязливо избегали любого проявления восхищения или, не дай бог, почитания со стороны других (менее) благочестивых, в связи с чем постоянно носили мешки с дерьмом и навозом, чтобы вызвать к себе отвращение, в котором они видели высшее проявление своей аскезы. И самое главное: исихасты задерживали у себя дыхание. Это чрезвычайно трудно и, как очень быстро установили первые исихасты (в IV столетии), на длительное время вообще невозможно. Но постепенно им удалось задерживать дыхание на все более и более продолжительные отрезки времени. Они по очереди затыкали друг другу рты (вот почему их называли также церулофациями, то есть «синеликими»). При этом они пытались как можно большее число раз прохрипеть так называемую Иисусову молитву, пустую фразу из семи слов.

Исихасту Аспоросу из Саламантии в 416 году удалось, задерживая дыхание, прочитать Иисусову молитву более трехсот раз. Последняя осталась незаконченной – он отправился на тот свет.