Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Если Мариус хотел стать «фактическим» отцом, он не мог желать ей зла. Сомнения на этот счет отпадали. В противном случае это означало бы, что он желает зла и ребенку. Но очевидным казалось и то, что Павла с Мариусом связывали отношения, о которых она имела лишь очень смутные представления. Уже два вечера подряд, до отъезда Альтенбургеров за город, она видела их беседующими в гостиной. Уединяясь на дальнем диване, они пили красное вино и с напряженными лицами что-то долго выясняли: разговор был явно не из приятных. О чем они могли говорить серьезно, если не о ней и о проклятых деньгах? То и дело с чем-то соглашаясь, Мариус озабоченно кивал головой. У Павла же на лице появлялось то отталкивающее выражение — Маша не могла этого не заметить, — с которым он обычно говорил по телефону о долгах: какая-то особая смесь беспомощности, подавленности, одержимости — всё вместе…

Сдержал ли Павел слово не вмешивать пару в свои дела? Не выклянчил ли он без ее ведома ссуду в счет будущих Машиных «гонораров»?..

Как-то вечером Маша осталась дома одна. Раздался звонок по обычной городской линии. Она сняла трубку и ответила. Незнакомый человек, по выговору американец, едва услышав ее голос, явно обрадовался и, не представившись, заявил буквально следующее:

— Передайте Полу… этому сукину сыну… что если завтра до вечера он не сделает то, что должен сделать, мы вспорем брюхо его курочке… Должен же кто-то проверить, есть у нее там золотые яйца или ни черта там нет вообще…

Бросив трубку, Маша невольно ощупала свой округлившийся живот. Такую мерзкую шутку способен отмочить не каждый. И только через некоторое время, побродив по квартире и немного придя в себя, она осознала, что, пожалуй, Павел не соврал ей насчет угроз: над их головами завис дамоклов меч. С этой минуты Маша больше не могла думать ни о чем, кроме бегства…

Наркотики, а вовсе не мотоциклы — вот где был ответ на все вопросы. Берлин? Вермахт? «Баумашиненверке»?.. Теперь ей наконец стало ясно, в чем дело. Вот уже несколько месяцев Павел сновал между Европой и Америкой в качестве обыкновенного наркокурьера. С глаз Маши будто упала пелена.

Прозрение подвигало действовать немедленно. Еще пару минут раздумий, и она принялась собирать чемодан. Уже через полчаса она вызвала такси и вышла на улицу. Машины не было. Окна гостиной Альтенбургеров выходили как раз на проезжую часть, и, одолеваемая страхом, что ее могут увидеть, Маша караулила такси за массивной угловой тумбой. Сотовый остался в квартире. Что делать без телефона? Но не возвращаться же назад? На это уже не хватало мужества.

Наконец такси подъехало. Она назвала адрес ближайшей недорогой гостиницы. В считаные минуты таксист доставил ее в отель «Милбурн». За номер пришлось отдать сто двадцать девять долларов, почти все имевшиеся у нее наличные деньги…

Рано утром, как только открылось отделение ее банка, она сняла с текущего счета всё, что там было, — двенадцать сотен долларов — остаток тех денег, что Мариус выдавал ей на расходы; к двадцати тысячам, хранившимся в ячейке, Маша не притронулась. Вернувшись к дожидавшемуся такси, она попросила отвезти ее в аэропорт. До московского рейса, место на котором забронировал консьерж в гостинице, оставалось два часа с небольшим.

Уже перед самой посадкой в самолет Маша по таксофону позвонила на Риверсайд-Драйв. Трубку снял Мариус. Задыхаясь от волнения, она протараторила заготовленную «легенду». Будто бы утром она говорила по телефону со своим отцом в Туле. Мать ее была будто бы больна, и поэтому она, Маша, вынуждена немедленно улететь в Москву. На время.

Альтенбургер потерял дар речи. С минуту он молчал, просил ее не вешать трубку, тянул время, но всё не мог собраться с мыслями, не мог произнести ничего внятного. Затем он снова стал расспрашивать, что же всё-таки случилось, хотел знать подробности…

Маша путалась, опять и опять сбивчиво объяснила, что вылетает первым же рейсом в Москву, что выбора просто нет…

Альтенбургер сдался. Он предложил отвезти ее в аэропорт, надеясь, что у них будет время поговорить обо всем по дороге. И был окончательно ошарашен заявлением Маши, что она уже в аэропорту, и регистрация уже началась.

Она обещала позвонить из Тулы, заверила, что едет не больше чем на неделю-две…

По рабочему телефонустаршего брата отвечал незнакомый мужской голос. Ни о каком Николае Лопухове здесь никто никогда не слышал. Да, действительно какая-то контора еще пару месяцев назад снимала офисы по данному адресу…