Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Благодаря легкому заработку Адель обеспечивала себя и сына на протяжении нескольких месяцев. До тех пор, пока в один прекрасный день из ресторана ей не пришлось отправиться домой к «клиенту». Это произошло как-то само собой, ее никто не неволил. Но Адель и сама не смогла бы объяснить, как случилось, что исключение переросло в правило.

— Сначала тоже было терпимо. Пациенты… мы их «пациентами» называли… не босяки ведь всё-таки, нормальные вроде мужчины, с деньгами. Попадались среди них не только образованные, но и воспитанные… — сбивчиво рассказывала Адель. — Иногда в наши воды заплывали какие-нибудь высокопоставленные гуси. Но у этих всегда словно что-то в башке откручено, какого-нибудь винтика обязательно не хватает. Сразу, правда, не заметно… Ведь большинство думает, что платными услугами пользуются… ну, как бы это сказать?.. Одни только скоты, ну или неполноценные мужчины. Неправда это. Полно таких, у кого денег куры не клюют, а ни жены, ни семьи, ни даже любовницы… Вот и рады провести вечер за деньги. Но это сначала… — Адель откинула волосы за спину; на лице ее появилась горькая усмешка. — Унижения я никогда не чувствовала. Я сама могла решать, с кем можно заводить отношения… с кем они могут зайти дальше, развиваться, перейти… ну, как это сказать?.. в другую стадию, а с кем надо завязывать сразу. Вышли из ресторана, и всё, до свидания. Такое было условие. Они это знали. Некоторые из кожи вон лезли, чтобы угодить, понравиться. Очень смешно получалось. Это даже в игру превратилось. Со временем, конечно, приелось. Слишком далеко зашло. Цель-то одна у всех — затащить тебя в постель. Ну и вот… Как-то стало тяжело. Я решила — всё. Потом всё откладывала. Долг висел над головой. Я тут пыталась квартиру купить в Москве… Но меня облапошили. Деньги уплыли, а долг остался. На несколько месяцев я в Ригу поехала… Сережа у мамы был одно время… Пыталась там устроиться, давала уроки. Но ничего не получилось. Пришлось назад возвращаться, в Москву. А закончилось всё жуткой историей. Они меня просто делить стали, эти скоты. Только я понятия об этом не имела. Там, в их среде, свои законы. Можно купить чужой долг. Это как вексель, который перекупается. И однажды оплатой векселя оказалась я… — Адель невесело усмехнулась. — Хотя, может, это меня и спасло…

Нина боялась поверить в услышанное. В голове не укладывалось, что вся эта грязь могла переполнять окружавший ее мир и касаться ее знакомых. Даже ее муж Николай не оставался от всего этого в стороне — ведь он был одним из тех, о ком рассказывала Адель. Нина ничего не знала об этой изнанке реального мира. Она жила так, будто всего этого не было на свете. И получалось, что и не жила по-настоящему.

Адель встала из-за стола, босиком прошлепала в комнату и поставила другой диск. Вернувшись, она, как кошка, примостилась на прежнее место и, обняв колени, виновато следила за Ниной, ждала от нее хоть какой-нибудь реакции.

Квартиру заполнило густое и энергичное сопрано на немецком языке.

— Я никогда не слышала такой музыки, — произнесла Нина. — Это так сильно, бездонно…

— Тебе нравится? Элизабет Шварцкопф… Поет простые вещи, Моцарта. Зато как!

— Я плохо разбираюсь. Но очень красиво.

— Когда я пела, у меня было сопрано… Но, как говорится, что было, то сплыло… — тут же оборвала себя Адель. — Нет, больше я не хочу такой жизни. Хуже уже не будет. Не может быть хуже, не может…

— Я сразу как-то и не поняла того, что ты рассказываешь, — через силу начала Нина. — Даже не представляю, что всё это происходит в реальной жизни. У нас с тобой так по-разному всё сложилось… Я жила в другом мире. Хотя, когда дома у нас начались склоки, всё перепуталось в голове. Жизни людей вообще нельзя сравнивать. А мы всегда сравниваем…

Они смотрели в окно на освещенный двор с белыми, словно на негативе, деревьями в инее. В свете редких фонарей снежинки мерцали разноцветными искрами. И от этого еще приятнее было сидеть в тепле и уюте.

— Я всегда их боялась… Всегда, — вздохнув, сказала Адель.

— Кого?

— Мужчин. Правда, все они… эгоисты, слабаки. Всё время этому поражалась…

Нина кивнула.

— Я еще в школе когда училась, всё поняла. Поэтому у меня нет в мужчинах нужды. Ну такой, как у всех… Даже не знаю, как сказать… Физиологической потребности в них нет… Это мне не нужно. К этому — только отвращение.

— У тебя много было мужчин? — стараясь быть естественной, спросила Нина.

— Сначала? Нет, — ответила Адель. — Это началось, когда я в музыкальную школу ходила… Петенькой его звали. Петюней… Он на фортепьяно играл. Стеснительный был — ужас. Но — непохожий на других. Единственный мальчик в классе, представляешь? Водился только с девочками… Мы долго ходили за ручку, как малолетние. Какие-то бесполые были. Терлись, как котята, друг о дружку. А потом всё само собой произошло. Мы это делали каждый день, чувствуя себя взрослыми, любовниками. А через пару лет, когда я пришла к гинекологу, обнаружилось, что я еще девственница…