Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Были на пленке и кадры регистрации. Рейс оформлялся на самолет компании Swissair, вылетавший в Женеву. Рядом маячили те же двое.

Личность парней Филиппову пообещали установить уже вечером. Но как он дал знать позднее, позвонив на Солянку уже в двенадцатом часу, вышла осечка. Документы незнакомцев оказались липовыми, а идентифицировать их визуально пока не удавалось ни по одной доступной базе данных…

В первой половинедекабря, возвращаясь из Петербурга, Нина провела ночь в купе с необычной попутчицей.

Раскрепощенно державшая себя незнакомка, не дожидаясь отхода поезда, попросила проводника принести ей стакан чаю и, вытащив из сумочки «Harper’s Bazaar» на английском языке, рассеянно зашелестела глянцевыми страницами. Вскоре это занятие ей наскучило, и, отложив журнал, она принялась рассматривать происходящее за окном. Периодически она поглядывала на Нину. Взгляд светло-серых глаз показался Нине скорее приязненным, нежели оценивающим.

Проводник принес чай, лакейским жестом потер руки и любезно произнес:

— Если еще что понадобится, вы подходите.

— Чаю не хотите? — спросила Нину незнакомка.

— Спасибо, не хочется.

Проводник ушел.

— Надо же, прямо джентльмен! То не допросишься, а то над душой стоят, — усмехнулась попутчица. — Терпеть не могу эту ослиную породу… А на ваши ноги как он пялился, обратили внимание?

— На мои? — Нина смутилась, порозовела.

— Меня зовут Мадлен, — представилась незнакомка.

— Очень приятно… — Нина, помедлив, тоже назвалась и переспросила: — Мадлен, откуда такое необычное имя?

— И не говорите. Сплошные мучения! — вздохнула соседка по купе. — Вы в Петербурге живете?

— В Москве.

— А я вот дурею от Москвы. Да ничего не поделаешь, приходится…

— Ездить?

— Ездить, и вообще. Куда ж от нее денешься, от Москвы? По-моему, вы их тоже не очень жалуете, этих ослов? — уточнила попутчица, глядя Нине в глаза.

— Бывает, — согласилась Нина. — А вы только официантов ослами считаете или всех мужчин вообще?

— Всех и каждого из них, — ответила Мадлен и неожиданно звонко рассмеялась.

— Но ведь без мужчин придется отказаться от семьи, детей… — нерешительно сказала Нина.

— Да бросьте вы, ради бога… Ничего подобного! Есть у меня и муж и дети… В любой женщине силен материнский инстинкт, тяга к витью гнезд. Дело в отношении… Только в этом, поверьте мне…

Перрон за окном медленно поплыл. Взгляд соседки завораживал Нину и в то же время вызывал смутную тревогу.

— Одни понимают это. А другие… Другие трусят, — продолжала словоохотливая Мадлен. — Но ко всему привыкаешь. Вы вот к какой категории себя относите? К умным или к трусихам?

Нина растерялась. Попутчица не сводила с нее настойчивого взгляда.

— Я вас, наверное, шокирую?

— Нет, нисколько, — солгала Нина.

— У вас такой тип… Вы должны нравиться.

Нина чуть было не переспросила, кому именно, но смолчала, предпочтя следить за уплывающими огнями пригорода.

— Да уж не мужчинам, конечно. Не о них речь, — успокоила Мадлен. — Я вам скажу одну вещь… Главное в этой жизни знаете что?

Нина отрицательно покачала головой.

— Не расстраиваться и не бояться. А там — как бог даст. Мне кажется, что в вашей жизни будет еще очень много интересного. Не верите? Пожалуйста… Хотите, по руке посмотрим, что вам судьба приготовила?

— По линиям руки?

— Я умею читать… На руке так хорошо всё бывает написано, — заверила Мадлен, развернув к Нине свою ладонь с массивным серебряным перстнем.

Поколебавшись, Нина положила руку на столик. Попутчица взяла ее за запястье длинными теплыми пальцами и принялась изучать ладонь.

— У вас муж есть и дети… О-о, девочка! Считайте, что повезло. Да с каким-то особым будущим… Однозначно! Вот здесь, правда, линии крест-накрест… ай-яй-яй! Нескромный вопрос, у вас что, умер кто-то недавно?

— Да нет.

— Значит, не то.

Отставив в сторону стакан с остывающим чаем, Мадлен продолжала поворачивать ладонь Нины так и эдак.

— Нет, больше ничего такого не вижу.

Нина сложила руки на коленях и, стараясь побороть внезапный наплыв робости, смотрела в глубину оконного отражения.

— Была у меня знакомая, нормальная гетеросексуальная женщина. Жила как все. Троих детей вырастила, обеспечена была… — рассказывала тем временем соседка по купе. — Между прочим, она известный человек. Фамилию не буду называть. Ее знает вся страна. И вот в пятьдесят с лишним… А у нас в России женщина в пятьдесят, сами знаете… Ну и вот, полвека прожив, обнаруживает человек, что вся жизнь — ошибка. Знакомая, о которой я говорю, поняла, что не любила никогда мужчин. А к мужу своему была просто привязана. По привычке, по инерции. Бывает, знаете… Словом, промыкалась всю жизнь: куда все, туда и она…