Ричард Йейтс - Холодная гавань

А может, в этом деле говорить о каких-либо аргументах вообще бессмысленно? Может, мужчины и женщины сходятся так же случайно и бездумно, как спариваются птицы, животные и насекомые, и всякие «поводы» — это пустые разговоры и ненужный самообман? Вот вам одна точка зрения. Вторая же, предполагавшая остроту и цепкость воспоминаний, вызвать которые по большей части она была не в состоянии, сводилась к тому, что в свое время Кёртис Дрейк завоевал ее сердце.

— Ты говоришь прелестные вещи, — часто повторяла она, свято в это веря, хотя сейчас, даже напрягшись, не могла ничего такого припомнить.

Ей нравились его изящная голова и ее посадка, а также размах плеч. Ей нравился в минуты нежности его глубокий звучный голос, хотя в разгар ссор он становился скрипучим и подчас поднимался почти до женского визга: «Глория, ты хоть раз можешь быть разумной?»

После их развода она частенько говаривала, что не понимает, какая сила толкнула ее выйти за Кёртиса Дрейка, но наедине с собой она хорошо знала ответ на этот вопрос. Услышав ночью по радио старые песни, особенно одну, она с тоской вспоминала о нем.

Но сейчас, хочешь не хочешь, все это следовало выкинуть из головы и заняться приготовлениями к свадьбе.

Она всегда питала слабость к епископальной церкви — единственной аристократической вере в Америке, как всем известно, — и каково же было ее разочарование, когда пастор холодно сказал ей по телефону, что они не могут обвенчать молодых, так как для Эвана это второй брак. В последующие дни, пользуясь телефонным справочником как главным источником информации, она составила короткий список заслуживающих внимания пресвитерианских и методистских церквей в округе, но душа ее к ним не лежала. Ею овладели тоска и скука, когда проблему неожиданно и счастливо разрешил звонок Чарльза Шепарда.

В Колд-Спринг есть внеконфессиональная часовня, где можно рассчитывать на достойную церемонию бракосочетания, а после этого Шепарды устроят небольшой прием у себя дома. Как ей такой вариант?

— Замечательно, — ответила она. — Это просто чудесно, Чарльз.

В утро своей свадьбы Рейчел Дрейк чувствовала себя такой разбитой и взвинченной, что с трудом заставила себя собрать чемодан. Она все бы отдала за то, чтобы снова забраться в постель и поспать еще пару часиков, но об этом можно было только мечтать.

— Мама! — крикнула она в гостиную через открытую дверь. — У тебя есть расписание?

— Что?

— Расписание поездов. Не помню, он уходит с Пенсильвания-Стейшн в девять двадцать пять или в девять пятьдесят пять, а я еще…

— Дорогая, у тебя полно времени, — отозвалась Глория. — Нам надо быть на вокзале к одиннадцати, тогда мы успеем спокойно выпить по чашечке…

— Нет-нет, — нетерпеливо перебила ее дочь. — Я уезжаю более ранним поездом, с отцом, разве я тебе не говорила?

— Вот как? — сказала Глория после большой паузы. — Нет, ты мне не говорила.

И Рейчел испуганно прикусила губу. Мамины неуправляемые проявления эмоций нагоняли на нее страху, и в данном случае дело могло далеко зайти.

— Я была уверена, что сказала, — продолжила она. — Еще бог знает когда. Но это ведь не важно, правда? Мы же все будем на этом, как его, на бракосочетании и на приеме.

В дверях появилась ее мать с горько-иронической улыбкой трагической актрисы, в великолепном новом платье, на которое ушла почти треть ежемесячного денежного перевода от Кёртиса Дрейка.

Глория не привыкла сдерживать себя, особенно если несправедливость ситуации требовала эмоционального выброса. Случаев, когда она все-таки сумела взять себя в руки, было не много, а возвышенные чувства и гордость собой, которые она при этом всякий раз испытывала, быстро забывались.

— Да, конечно, Рейчел, — сказала она тихим голосом. — Делай, как считаешь нужным.

Сидя прямо, в состоянии боевой готовности в забравшем ее на станции такси, Глория старалась по возможности разглядеть городок, открывавшийся по обе стороны дороги. Хотя она не рассчитывала увидеть нечто особенное, зная, что местных жителей отличало презрение к роскоши в любом ее проявлении, но все же ее любопытство было вознаграждено несколькими мгновенными картинками. Непривычно чистенькая широкая сине-белая подъездная дорожка из гравия, увенчанная двумя изящными каменными столбами, скрылась за живой изгородью, не дав ей даже шанса взглянуть на дом, к коему дорожка вела; а еще она успела прочесть надпись «КОЛД-СПРИНГСКОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО», порадовавшую ее глаз.