Александр Рекемчук - КАВАЛЕРЫ МЕНЯЮТ ДАМ

Такой подход применим и к определению его веса, его роли, его масштаба в общем литературном контексте.

Нет, великим его никто не называл ни при жизни, ни после его конца, хотя сам термин в последнее время — в отсутствие действительно великих, — измельчал до смешного: мало-мальски известного писателя или намозолившего глаза в домашнем телевизоре актера, наряду с намозолившим пятки футболистом, без смущения возводят в ранг великих — и чувство меры, опять-таки, возвращает лишь время.

В случае Нагибина речь идет лишь о значительности его творческого наследия, о безусловном профессиональном качестве его текстов, и о том очень редком случае, когда в преклонном возрасте, а точней — в глубокой старости — писатель не скатился в маразм, не растерял свои кондиции, а, наоборот, явил дотоле скрытые качества своего пера, пошел на риск исповеди, полного откровения души, возвысился до прозрений — и всё это успел запечатлеть в текстах.

Именно это, а не что-нибудь иное, приковывает мой интерес к Нагибину.

Собственно, я счел себя вправе рассказать о нем постольку, поскольку был знаком с писателем на протяжении большей части его и своей жизни, многократно встречался с ним, а временами был еще связан, как принято говорить, совместной работой.

И, тем более, в этой будничной повседневности меня поразили до глубины души некоторые обстоятельства его ухода, которые возвышаются до философических категорий жизни и смерти, начала и конца.

Начать с того, что Юрий Маркович Нагибин предвидел обстоятельства своей смерти.

В его «Дневниках» есть такая запись:

«...Каждую ночь у меня обрывается и стремительно летит куда-то сердце. С криком, вздрогом я просыпаюсь и ловлю его на самом последнем краю. Но когда-нибудь я опоздаю на малую долю секунды, и это непременно случится, это не может не случиться».

Дневниковая запись имеет дату: 24 июля 1958 года. То есть, он угадал свой конец тридцати восьми лет отроду, будучи еще сравнительно молодым человеком, за тридцать шесть лет до смерти.

А это магическое столкновение дат: выход сигнального экземпляра его последней прижизненной книги 9 июня 1994 года — и внезапная смерть через несколько дней, семнадцатого июня...

Добавлю к этому, что авторское предисловие к «Дневникам», подготовленным им к изданию, датировано вторым июня того же года.

Может быть, он сам настроился подвести черту! И это, как случается в моменты высшего напряжения человеческого духа, роковым образом повлияло на всю жизнедеятельность организма: он как бы услышал команду и выполнил ее...

Но нет. Имеется достаточно свидетельств того, что писатель планировал свою работу на долгий срок.

В том же предисловии к «Дневникам», написанном за две недели до конца, мы прочтем:

«...Нет здесь и ужасающей эпопеи со сценарием «Председателя», завершившейся общественным судом надо мною «за клевету на «маяка» Орловского» — прообраз героя фильма, и постигшим меня в результате всех преследований в сорок два года инфарктом. Но об этом я когда-нибудь напишу документальную повесть».

Смерть Юрия Нагибина застала врасплох и крайне раздосадовала его ненавистников.

Они не успели...

Всего лишь несколько дней, которые отделили выход в свет последней книги от его кончины, практически лишили их возможности выплеснуть ему в лицо — живому, а не мертвому! — всю ту ярость, которую вызвала у них «Тьма в конце туннеля».

Им оставалось лишь сделать вид, что они и не знают о его смерти: газет не читали, телевизор сломался, не видели некролога...

Газета «Завтра», не дождавшись ради приличия хотя бы сороковин, разразилась статьей Станислава Куняева, главного редактора журнала «Наш современник» (да-да, тот самый «Наш сотрапезник», где Нагибин состоял когда-то в членах редколлегии).

Заодно пришлось сделать вид, что автор статьи, по темноте своей, не знает разницы между жанром повести и мемуарным жанром.

«...Это из литературных мемуаров... Написано не Юзиком Алешковским, не Виктором Ерофеевым и даже не Эдиком Лимоновым, а певцом русской природы, тонким лириком «пришвинской школы», плодовитым беллетристом, издавшим уже в 1984 году 80 книг — всяческих повестей и рассказов, — написавшим множество пьес и сценариев, в том числе для фильма «Чайковский» и «Председатель»... Не угадали? Подсказываю: Юрий Нагибин...»

И дальше:

«...В мемуарах секс щедро смешан с политикой и пресловутым еврейским вопросом. Бедный автор! В каких сумасшедших комплексах — сексуальных, национальных, политических — протекала его долгая, 75-летняя жизнь...»