Александр Рекемчук - КАВАЛЕРЫ МЕНЯЮТ ДАМ

Всё на месте.

Колхозный паренек, проучившийся три года в каком-то институте, приезжает на побывку в родной колхоз. Да и там, в городе, он в свободные от занятий часы подрабатывал то носильщиком, то грузчиком, то маляром. И учился-то, поди, в приличном институте: на инженера либо на агронома. А не околачивал груши в Литературном или ВГИКе... впрочем, если бы герой учился в литературном или кинематографическом, то его бы и звали соответственно: не Егором, а Гариком или Эдиком.

Вот и у меня в рассказе «Стужа» главный герой, Костя Чобот, вкалывает, будь здоров, в путейской бригаде, да не где-нибудь в южных благодатях, у Черного моря, а в самом что ни на есть Заполярье, на станции Седое Озеро, где морозы под пятьдесят! И девушка у него — Устенька Айнукан, станционная смазчица, сама местная, эскимоска... Тоже всё путем!

Ну, а где же про любовь?

«Егор любил Настю... Однажды, собирая грибы, девятилетний Егор повстречал в глубине леса крошечную незнакомую девочку; она горько плакала, прижавшись лбом к стволу березки. Девочку звали Настей, и она потерялась. Впервые ощутив себя взрослым и сильным, Егор помог ей высморкать нос, вытер слезы и, взяв за руку, вывел из лесу...»

Вот теперь полный порядок! Особенно умиляла эта непритязательная деталь: помог ей высморкать нос...

Затушив подошвой окурок, я хотел уж было переключить свое внимание на другие газетные публикации — про целинные земли, про Организацию Объединенных Наций.

Однако мстительное чувство соперника заставило дочитать рассказ до конца.

А дочитав, я достал из пачки новую беломорину — последнюю — и вернулся к началу.

Конечно же, повзрослевшая Настя не дождалась своего дружка, уехавшего в город учиться на агронома. Устроилась прачкой в хозяйстве ближайшего санатория, а там, известно, что за публика: танцы-шманцы, ухажер за ухажером... какой-то Удальцов даже обещал жениться, забрать в Москву, да, видно, позабыл...

И этот поворот сюжета был мне знаком: сто раз читал, сто раз видел в кино.

Ненароком, конечно, подслушает Егор беседу Насти с закадычной подругой:

«— ...Ох, Настька, и запуталась ты!

— А тебе что? — звонким голосом, в котором слышалась и обида и бессильная детская злость, воскликнула Настя. — Я запуталась, мне и распутывать. Если хочешь знать, у меня есть один человек... Мне только кликнуть стоит, он тут же явится!

— Что же за человек такой?

— А такой! Мы с ним всю жизнь друг дружку любили, только он потом учиться уехал...

— Опять же уехал! — усмехнулась подруга. — Значит, не больно ты ему нужна была.

— Вот и нужна! — с гордым вызовом сказала Настя. — Никому, может, и не нужна, а ему нужна. Только позови я...»

По всем правилам, славный парень Егор должен был вот тут же расплеваться с этой блядью — на, держи свои фотки, отдай мои письма, — и отбыть обратно в город, где учился на инженера.

И там жениться на хорошей девушке, вроде моей Устеньки Айнукан, станционной смазчицы с Седого Озера.

Но автор рассказа сыграл не по правилам: «...И вдруг он приметил на темном фоне леса темную фигурку, пробирающуюся по целине к дороге.

— Егорка! — будто из-за края света донесся до него Настин голос.

Егор видел, как Настя оступалась, падала, упиралась руками в снег, чтобы подняться, и снова падала, косынка сползла с ее головы, куцый жакетик расстегнулся.

— Егорка! — прозвучал отчаянный, знакомый, детский голос Насти.

И этот голос упал ему в самое сердце. Прежняя маленькая Настя звала Егорку на помощь. Егор остановился, ударил себя кулаком в грудь и кинулся ей навстречу».

За моей спиной то и дело взвывали дизели, подъезжали к остановке и вновь отъезжали автобусы. Шаркали метлами дворники, щебетала детвора, матюгали друг друга пьяницы.

А я стоял, как вкопанный, у газетного стенда. И в который уже раз перечитывал рассказ «Любовь», присланный на конкурс «Комсомольской правды».

Теперь, спустя много лет, я, конечно же, отчетливо вижу все очевидные слабости этого рассказа.

Да и сам автор наверняка знал цену своему раннему опусу. Во всяком случае, в более поздние годы я не встречал в томах его избранного рассказа «Любовь»: хотелось перечитать, а там и не было.

И еще, вполне вероятно, что рассказ Юрия Нагибина взял меня за душу вовсе не своими художественными кондициями, а просто-напросто оказался созвучным драме сердца, переживаемой тогда молодым и доверчивым читателем: ушла любовь, а новая еще не пришла, а прежняя еще не вернулась...