Юрий Карлаш: Мир, который рядом

- Так может, сами вклад в очистку внесём?

Так и образовали мы с ним небольшое скиновское движение в нашем маленьком подмосковном городке. Сначала вдвоём долбить стали, а потом и другие пацаны подтянулись. Били несильно, в основном беседы проводили на тему «Россия для русских и нехуй здесь делать». Сначала весело было, гордость переполняла наши сердца. Потом угрозы пошли с разных сторон: хачи-то, оказывается, не просто так русскую землю топтали – они еще за это и деньги отстегивали мусорам да бандюкам. А мы по молодости не знали этого.

Как-то вечером прибежал ко мне Паша:

- Юрец, - говорит, - попали мы с тобой по-крупному. Приходили ко мне черные, крутые какие-то, и говорят: «Слишь, дарагой, быри своего друга и пригайте с ним с крыши, или дергайте с етого города, пока яйцы вам не обрэзали».

Я тогда ответил Павлу, что родился в этом городе, и никакая мразь меня отсюда не выгонит. Паша из города уехал…

В ИВС меня привезли за полночь.

- О, да к нам мокрушника [1] Мокруха – убийство (здесь и далее примечания автора) привезли! – изрек дежурный по изолятору. – Пятнашка, парень, тебе обеспечена, а то и больше. Давай, доставай все из карманов, не забудь ремень со шнурками снять. Ты ведь теперь наш.

Первое, что я увидел, когда за мной захлопнулись тормоза [2] Тормоза – дверь камеры , был парень, двигающий по ноздре белый порошок, а помогал ему в этом какой-то хач. А рядом на верхнем ярусе шконки [3] Шконка - кровать сидел не то таджик, не то узбек. Дальше из-за тусклого света я ничего распознать не мог.

«Ну все, к хачам кинули, теперь точно убьют,» - промелькнуло у меня в голове.

- Ты кто? За что попал? – спросил хач.

- Мусора за убийство взяли, но я не убивал.

- Всэ мы здэсь нэ убывалы, всэ не за что сыдым. Ха-ха-ха, - по камере разнесся дружный хохот.

- Да ты не робей, пацан. Иди вон лучше похавай что-нибудь. Жрачки у нас много. А хочешь, чифиру заварим, - из глубины хаты [4] Хата - камера вышел парень, ровесник мне, в спортивном костюме, на мою радость русский, и совсем непохожий на уголовника. – А мы вот с приятелями по пьяни машину угнали, думали, покатаемся и вернем. А тут хозяин тачки появился, давай на помощь звать. Я пьяный был, пацаны разбежались, а я, чтоб напугать его, нож достал, говорю: «Не ори, сука, прибью». Тут соседи, дружки его, на крик выбежали, заластали меня и мусоров вызвали. Теперь вот тут сижу, мать адвоката наняла, но, говорят, дела мои плохи, срок могут дать. Да ты не стесняйся, хавай давай.

«Какой тут «хавай» - выебут завтра, и кукарекай потом всю жизнь. Что же делать? Может, сказать мусорам, что это я? Так ведь не я. Вот говорят, «скажи, на кого хочешь». А как сказать, если я точно знаю, что никто из наших мужика этого в глаза даже не видел? Не могу так. Что же придумать? Пиздец какой-то!»

Мысли мои прервал скрежет открывающихся тормозов. На пороге появился парень, который еле держался на ногах. Приглядевшись получше, я увидел, что из ноги его сильно течет кровь.

- Давай перевяжу.

- Да я уж чем только не перевязывал – один хер, хлещет. Бля, сколько под криминалом хожу, а лет десять сюда точно не попадал. И кто сдал! Свои же братки так называемые!

- Давай заваливайся на шконарь, сейчас попробуем перевязать.

Я помог парню лечь, оторвал от рубахи рукав и затянул узлом на ране. Ранение было пулевое.

- Я, брат, полгорода с этой ногой пробежал. Завалить хотели. Слышал про Арсена? Он меня на большие бабки кинул. И вообще обнаглел, все рамсы попутал – своих же братанов как хочет наебывает. Нельзя так. Решил получить с него, пришлось стрелять. Я промахнулся, а он ногу мне продырявил. Я в подвал забежал, а они мусоров вызвали. Ты представляешь, сука какая! Чувствую, грохнут меня здесь.

Арсен в то время контролировал весь криминалный движняк нашего города. Ходили слухи, что он подмял под себя мусоров и исполнительную власть в городе. Многие были недовольны его властвованием, так как он ни с кем не считался, устанавливал свои порядки и беспредельничал. Большинство бандюков зуб на него имели, но не решались на войну с ним.

- А ты за что паришься [5] париться – сидеть, отбывать срок здесь, что за статья?- поинтересовался раненый.

- Да, говорят, 105-я какая-то, вторая часть.

- Ни хуя себе «какая-то», это мокруха, брат, да ещё и с тяжкими обстоятельствами. Кого мочканули-то?

- Понимаешь, не убивали мы никого, мусора взяли, ночь, говорят, тебе на размышления: или говоришь, или петуха из тебя делать будем. Что делать теперь, не знаю.