Александр Проханов - Гибель красных богов

Рядом снова захрустел кирпич, посыпались звонкие осколки. Размягченная стена чуть выгнулась. По ней разбежались трещины. Как из расколотого яйца, из стены показался клюв, глазастая птичья голова. Птица проклюнулась, оглядела площадь маленькими зоркими глазами. Резко кинулась вперед, вырываясь из стены. Напрягла маховые красные перья и, прянув мимо Белосельцева, ушла в высоту, уменьшаясь, улетая вслед за первой. Белосельцев почувствовал легкий удар ветра от сильных, машущих крыльев. Лунка в стене темнела чуть поодаль от первой, там, где были похоронены космонавты. Это был один из них. Его дух, дремавший долгие годы в стене, теперь покидал каменное гнездо.

Снова проломилась стена. Вылетела живая глазастая птица, стряхивая с себя кирпичную пыль и глиняные крошки. Сделала полукруг вдоль ГУМа, к Василию Блаженному, словно училась летать, не решаясь покинуть родную площадь. А потом сильно, словно чем-то испуганная, метнулась ввысь и исчезла легкой красной тенью. Как показалось Белосельцеву, это был коммунар, погибший при штурме Кремля, когда выбивали из него юнкеров.

Он изумленно смотрел на стену, где одна за другой открывались дупла, сыпался кирпич и наружу вылетали красные птицы, без крика, с хлопающим шумом крыльев, оставляющие свою каменную обитель. Уносились в синеву, за реку, к «Ударнику», и дальше, за Москву, за пределы страны, за пределы Земли, в безвестную пустоту бесконечного Космоса, откуда когда-то явились.

Он смотрел потрясенно на исход красных духов, которые населяли священную стену. Были хранителями красной державы, ее мистическими ангелами, таинственными опекунами. Сберегали ее среди войн и напастей. Вдохновляли на великие деяния. Побуждали к запредельной мечте. Укрепляли в мистической вере. Теперь эти духи оставляли площадь, покидали страну, которая перестала быть местом их гнездовий. Летели в иные миры, на иные планеты, чтобы там опуститься красной стаей, стать духами иного мироздания. Здесь же, в омертвелом, одряхлевшем мире оставляли после себя опустевшие склепы, темные дыры в стене, запах мертвых покинутых гнезд.

Он увидел, как у стен под синими нависшими елками зашевелилась земля. Выбрасывая буруны грунта, расталкивая дерн, из-под гранитных памятников стали вылетать птицы, мощные, крепкогрудые, с огненными надбровьями, с завитками упругих хвостов. Хлопая сильными крыльями, вращая ярыми тетеревиными очами, они усаживались на елки, оглядывали пустую площадь, Лобное место, остроконечные кровли Исторического музея. Срывались с вершин и, громко стуча крыльями, мчались прочь, вытянув красные шеи. Исчезали за Кремлевской стеной. Земля продолжала шевелиться, птицы все взлетали. Глядя на красных тетеревов, Белосельцев угадывал в одном командарма Фрунзе. В другом – наркома Орджоникидзе. В шумных стремительных взмахах, порождавших музыкальные вибрации воздуха, улетали Калинин, Щербаков, Жданов. Вырвался из тучной земли и в тяжелом полете умчался Брежнев. Следом за ним, рассекая воздух, подобно красному ядру, унесся Черненко. Вся зеленая трава у стены была разрыта, чернела темными воронками, в которых на миг возникали красные взрывы, превращались в тяжелых птиц, скрывались за колокольнями белых соборов.

Тоскуя, Белосельцев провожал их вереницы, не в силах ни удержать их, ни молить и стенать. Оставался один, среди омертвелой бездуховной земли. Увидел, как колыхнулся гранитный памятник, дрогнул каменный бюст. Из могилы, где покоился Сталин, сбрасывая с сильных плеч комки земли, поднялся на сильных лапах темно-красный орел. Яростно оглядел изрытую землю, кирпичную, с поломанной кладкой стену. Пучки багрово-ржавых перьев облегали лапы орла. Как броня лежали на выпуклой груди. Длинно выступали на хвосте. Орел вытянул шею, растворил в огромном размахе крылья, пробежал несколько шагов по земле и взлетел. Были видны его выпущенные когти, стеклянный блеск головы. Он набирал высоту, возносясь по медленной тяжелой спирали. Достигал шатров, подлетал к столпу колокольни, огибал золотую главу, наполняя синеву неба медленными кругами. Не улетал, парил над площадью, мерно покачиваясь. Словно кого-то ждал, издавая высокие тонкие клики.

Бронзовые двери Мавзолея с грохотом растворились, будто их распахнул изнутри сквозняк. Разбегаясь на упругих ногах, расталкивая могучими крыльями солдат караула, вынесся нетерпеливый шумный орел, оставляя за собой гаснущую тьму. Стуча когтями по черной брусчатке, выбежал на просторную площадь, словно хотел ее всю обнять. Ветер топорщил на груди оперенье, клюв был полуоткрыт, и внутри трепетал огненный тонкий язык. Красное оперенье, казалось, было отлито из прозрачного пылающего стекла. За крыльями в воздухе завивались турбулентные вихри. Орел воздел вверх голову, увидал высоко парящего товарища. Оттолкнулся от площади и, попав в восходящий поток ветра, взмыл. Почти не двигал крыльями, наполняя их гигантскими дуновениями остывающей земли. На мгновение заслонил золотой обруч курантов. Парил на высоте золотой неразборчивой надписи вокруг столпа Ивана Великого. Обе птицы слетелись, огласили высь прощальными долгими криками. Мерно и мощно полетели догонять остальных.