Андрей Волос - Аниматор

Поинтересоваться темой ее диссертации у меня не нашлось ни времени, ни желания.

Дней через пять мы снова столкнулись — в магазине елочных игрушек недалеко от Патриарших. Зима была слякотной, тусклое небо заливала жидкая сине-розовая акварель городских отсветов, позавчерашний снег свисал с черных веток лисьими хвостами. На этот раз я попросил ее напомнить имя, и она, помедлив и посмотрев на меня несколько осуждающе (должно быть, сочла мою забывчивость непростительной — ведь еще и месяца не прошло, как нас мельком представляли друг другу в толчее необязательного сборища), сказала. И добавила, не удержавшись:

— А вот я сразу вас запомнила.

— Вас-то я тоже запомнил сразу, — соврал я. — Ведь вы и ваше имя — это не одно и то же, верно? У меня вообще плохая память на имена…

— Отговорки! — отрезала Клара. — Просто вам дела ни до кого нет.

— Ничего себе! — изумился я. — Вы со случайными встречными всегда в таком тоне разговариваете?

— Нет, только когда они этого заслуживают… Ну хорошо, — почему-то смилостивилась она. — Вам нравится этот шар?

— Шар?

Я с трудом отвел взгляд от ее широкоскулого лица и посмотрел на шар.

Шар был большой, блестящий, снизу в сахарно-стеклянной крошке.

Надо сказать, настроение у меня всю неделю было довольно кислое.

Вдобавок, зайдя в бутик за подарком, я неожиданно понял, что совершенно не хочу встречать Новый год с женщиной, которой он предназначался. Клара же, напротив, пребывала в легком жизнерадостном настроении — должно быть, идея сделать кому-то подарок продолжала ее радовать.

— Если его прообразом был футбольный мяч, то не очень, — сморозил я.

— И что вам этот шар? Пойдемте лучше кофе пить.

— Да? — Она ненадолго призадумалась. — Это лучше? А правда, ну его.

Ненавижу покупать подарки. Большая часть оказывается никому не нужной, — толковала Клара, пока мы семенили по обледенелому асфальту. — Пожалуй, в вашей компании я распоряжусь имеющимся у меня получасом гораздо выгодней.

— Вы очень разумны, — заметил я. — В вашем возрасте девушки редко бывают столь рассудительными.

— Это в каком же, интересно, возрасте? Сколько мне, по-вашему?

— Лет двадцать пять… Угадал?

— Не скажу. — Она пожала плечами. — Какая разница?

— Не знаю. Я просто ответил…

— Ну да.

Пока мы дожидались кофе, разговор совсем расклеился. Я сидел за столом, произнося свои собственные необязательные фразы, слушал ее ответные — столь же необязательные, — в очередной раз понимал, насколько бессмысленными являются попытки найти хоть что-нибудь свое в совсем чужом, клал кусочки мороженого в горячий кофе, пристально следя за тем, как они превращаются в… в… в молозиво какое-то они превращались, эти кусочки, — и делал вид, что все это меня на самом деле занимает.

Когда щеки заныли от беспрестанных претензий на улыбку, Клара взглянула на часы, спохватилась, рассмеялась, поблагодарила, а напоследок сказала, что, возможно, у нее будет ко мне небольшое дельце… Не исключено, что она попросит меня об одной мизерной услуге. Я было насторожился: что еще за услуги? Что за дельце?

— Надеюсь, это не относится к сфере моих профессиональных интересов, — сказал я.

— Как вам сказать… Относится, но не в такой степени, чтобы вам пришлось мне соболезновать.

Она с улыбкой посмотрела на меня.

Я не совсем понял, что она имела в виду, — разве только то, что ей не придется просить меня о сеансе анимации для кого-нибудь из своих родственников. Так или иначе, поскольку Клара не сделала ничего такого, что могло бы свидетельствовать о желании продолжить знакомство — ну, скажем, попросить визитку или оставить свой собственный телефон, — я здесь же выкинул все это из головы.

Мы любезно распрощались на углу, и Клара пошла к метро, легко и весело стуча каблуками и встряхивая своей нешуточной гривой. Я пошел в другую сторону, чувствуя облегчение, какое всегда испытываешь по окончании ненужных мероприятий. Но, не пройдя и десяти метров, почему-то замедлил шаг и оглянулся.

Не знаю, что случилось.

Я смотрел в ее тонкую спину — отдаляющуюся, скрывающуюся в толпе, исчезающую из поля зрения. Мне приходилось поспешать — иначе она грозила вот-вот раствориться. Будто привязанный, я спустился в подземелье и увидел, как она протянула руку молодому человеку.

Объятий не последовало. Тем не менее, когда они уходили, я почувствовал прилив тоски.

Через три минуты я снова вышел под хмурое небо и побрел к Садовому.