Лоренс Даррел - КОНСТАНС, или Одинокие Пути

Наверное, то же самое происходило во время римских триумфальных шествий, когда самые известные, самые богатые и самые высокородные пленники, чья слава ставила их выше обычной толпы, появлялись в конце процессии. Вот и теперь тоже. С барабанным боем из темноты возникла не очень большая группа людей, которая сопровождала всего одну пленницу, pièce de résistance [264] Основное блюдо (фр.) . на пиру прославляемой в тот вечер добродетельности. Она, ибо это была смертельно бледная женщина, шла внутри выстроившихся в форме квадрата стражников, которые напоминали церковных сторожей, хотя и несли короткий трезубец камаргских ковбоев как часть карнавального костюма. Они зорко следили за женщиной, хотя ее поведение отнюдь не требовало столь ревностного рвения. Шла она спокойно, стараясь держать себя в руках, но голова ее была опущена. Только бледность выдавала ее смертельный ужас — кожа светилась почти перламутровым блеском в теплом розовом свете факелов. Руки у нее были связаны за спиной.

— Попалась! Попалась! — закричали ведьмы, когда она подошла ближе. — Вот и она наконец!

Ясно было, что они имели в виду воплощение ада! Женщина услышала крики и подняла голову. Ее великолепные светлые волосы рассыпались по плечам, взгляд широко открытых глаз был холодным. Она нервничала, и оттого казалось, будто ее губы кривятся в усмешке. Она как будто испытывала страх перед выходом на сцену, так сказать, дожидаясь за кулисами своей очереди — потому что прежде ей не приходилось играть такую роль.

— Наверх! Наверх! Наверх ее! — кричала толпа, показывая на возвышение, на которое в конце концов взгромоздили женщину, привязав за руки к дереву.

И тут начался кромешный ад. Старухи тоже взобрались наверх и по-театральному размахивали ножницами, как будто собирались кромсать прекрасные волосы, вытягивая их во всю длину, отчего они блестели, как смертельный дар шелковичных червей.

— Правосудие! — орал внизу безумный проповедник, и толпа вторила ему:

— Месть! Правосудие! Проститутка! Предательница!

Между тем, ножницы были пущены в ход, и отрезанные волосы летели в толпу, словно старухи бросали мясо своре псов. Вскоре от волос ничего не осталось. Тем временем новая фаланга с литаврами — подоспело музыкальное подкрепление — устроила хватающий за сердце перезвон, которым можно было бы сопроводить последний и самый опасный трюк гимнаста. На женщине уже разорвали платье, она осталась в одной сорочке, но чем старательнее ее унижали, тем прекраснее она становилась. У нее были заостренные, как у олененка, ушки. Старухи стали лить воду ей на голову и брить ее остро наточенной бритвой, и вскоре голова стала голой, как яйцо. «Позор!» — злобно кричали крутом, потому что женщина как будто совсем не раскаивалась, она не плакала. На самом деле, она была слишком напугана. Ей все виделось как в тумане. Она чувствовала, как ее дергают за привязанные к столбу запястья. Наверное, хотели, чтобы она стояла прямо, а она едва не теряла сознание.

Потом началось нечто неожиданное, хотя вполне предсказуемое в контексте всего происходившего в тот вечер. В нее стали швырять мусором с помойки. Увы, чего-чего, а мусора хватало. Ее ноги уже утопали в мусоре. Вот яиц было мало. И вдруг молодой человек, совершенно пьяный, взобрался на возвышение и неверным движением вытащил большой револьвер. Толпа взревела. Он принял несколько угрожающих поз, то поднимая револьвер, то наставляя его на женщину, чтобы показать толпе, как с ней поступили бы, не будь кругом истинные патриоты и цивилизованные граждане. Во всяком случае, так думали в толпе.

Что же до молодого человека, уже с трудом державшегося на ногах, то его раздувало от гражданской гордости, но в то же время в самой глубине души он был собой недоволен: очень уж скромным был его вклад в Сопротивление. Ему отчаянно хотелось каким-нибудь эффектным способом доказать, что он уже взрослый мужчина и настоящий воин. Стоя напротив несчастной, он подался ближе к толпе и услышал крики одобрения, так ему показалось. Он решил сделать несколько выстрелов, просто чтобы попугать, может быть, сделать feu de joie [265] Здесь: выстрел ради забавы (фр.) . или… сказать по правде, он и сам не знал, чего хотел. Но ведь перед ним стояла ненавистная шлюха гестаповского начальника. Слова «месть» и «правосудие» постепенно завладели его помутненным незрелым сознанием, и он, не раздумывая, приставил холодное дуло револьвера ко лбу связанной женщины, прямо между глаз, и нажал на спусковой крючок.