Ган Хан - Вегетарианка

– …И отсюда видны деревья.

Плотно сжав губы, она убеждала саму себя: «Не поддавайся чувствам. В любом случае, эта ноша тебе не под силу. Никто тебя за это не осудит. Достаточно того, что ты уже сделала для нее».

Она не взглянула на профиль Ёнхе, стоявшей рядом. Не могла оторвать глаз от того, как за окном яркие осенние солнечные лучи преломляются над лиственницей, еще не сбросившей все свои иголки. Словно утешая, Ёнхе позвала ее спокойным, тихим голосом:

– Сестра.

От ее старого черного свитера смутно пахло нафталином. Она ничего не ответила, и Ёнхе еще раз тихо прошептала:

– Сестра…

Молчание.

– Сестра… Все деревья на свете нам братья и сестры.

Пройдя мимо корпуса номер два, где размещались бродяги и умственно отсталые, она останавливается перед входом в первый корпус. В глаза бросаются пациенты – они стоят вплотную к стеклянным дверям и смотрят на дождь. Видно, им тоскливо: вот уже несколько дней из-за непогоды они не могут гулять. Она нажимает на дверной звонок, и тут же из сестринской комнаты на первом этаже выходит санитар лет сорока, в руках у него ключи. Должно быть, он заранее получил сообщение из регистратуры, спустился с третьего этажа, где лежит сестра, и дожидался ее.

Она обращает внимание на молодую женщину, которая глядит на нее через стекло, прижавшись щекой к закрытой двери. Пустые глаза следят за ней, пронизывают насквозь. Здоровый человек не смог бы смотреть на незнакомца так пристально. Открыв дверь, санитар быстро поворачивается и, воткнув ключ в замок, запирает его.

– Как сестра ведет себя в последнее время? – спрашивает она его, поднимаясь по лестнице на третий этаж. Тот оглядывается и качает головой:

– Даже не спрашивайте. Теперь уже и иглу от капельницы пытается выдернуть, поэтому пришлось перевести ее в изолятор для буйных, вколоть успокоительное и положить под капельницу. Не знаю, откуда только в этом тельце берется сила, чтобы так вырываться…

– Значит, она сейчас в изоляторе?

– Нет. Недавно проснулась, и мы перевели ее в палату. Разве вам не сказали, что в два часа ей вставят трубку и будут кормить через нос?

Вслед за санитаром она входит в холл на третьем этаже. В ясный день это пространство заполняется пожилыми пациентами, которые сидят на скамьях у окна, греясь на солнце, заядлыми игроками в пинг-понг, а также музыкой, что включают медсестры в своей комнате, и мелодии эти вызывают светлые чувства. Но сегодня все оживление обитателей корпуса словно погасил дождь. В холле тихо, людей совсем немного. Наверное, большинство пациентов разбрелись по своим палатам. Страдающие старческим слабоумием сидят, вобрав головы в плечи, и грызут ногти или смотрят себе под ноги, кто-то молча прилип к окну. Возле стола для пинг-понга никого нет.

Она бросает взгляд на западную сторону коридора, где обычно после полудня через широкое окно льется поток солнечных лучей. Когда она приезжала навестить сестру в марте, перед самым ее исчезновением, та не вышла в комнату для свиданий. До этого ей позвонила ответственная за Ёнхе медсестра и сказала, что ее подопечная, как это ни странно, вот уже несколько дней отказывается покидать корпус больницы и что она не хочет выходить даже на свободную прогулку, так любимую всеми больными.

Тем не менее, не желая возвращаться назад ни с чем – не зря же такой длинный путь проделала, – она попросила показать ей сестру, и санитар спустился за ней на первый этаж.

Увидев причудливую женскую фигуру, которая стояла вниз головой в коридоре, окнами выходящем на запад, она не могла представить, что это Ёнхе. И только когда медсестра, разговарившая с ней по телефону, подвела ее ближе, она узнала длинные густые волосы сестры. Та стояла, опираясь на плечи и подняв ноги вверх. Лицо ее было красным от прилившей крови. Медсестра с беспокойством сказала:

– Вот уже тридцать минут так стоит. Два дня назад это началось. Кажется, и говорит что-то… Она отличается от других больных с такой формой заболевания. До вчерашнего дня мы ее переворачивали на ноги и вели в палату, однако она и там вставала вниз головой… И запретить делать это мы не можем.

Прежде чем вернуться назад, медсестра добавила:

– Если ее толкнуть, она упадет. Не послушается вас – попробуйте толкнуть. Я все равно собиралась поднять ее и вести в палату.

Оставшись наедине с сестрой, она присела на корточки и попыталась поймать ее взгляд. Если человек перевернется вниз головой, его лицо будет казаться не таким, как если бы он стоял на ногах. Несмотря на свою худобу, лицо Ёнхе выглядело странным из-за оттянутой вниз кожи. Сверкающие живым блеском глаза смотрели куда-то в пустоту. Кажется, она даже не узнала в подошедшей женщине свою сестру.