Джонатан Фоер - Вот я

— Я этого не писал.

— Ага. Вот так.

— Ты мне не веришь?

— Тут дело даже не в этом.

— Нет, в этом.

— Было бы значительно легче все это разгрести, если бы ты предложил другое объяснение.

— Но его нет.

— Этот набор слов, в принципе, вообще ерунда. Между нами, меня бы вообще не волновало, если бы это ты написал .

— Я не писал.

— Кроме слова на "н".

Сэм наконец перевел глаза на отца.

— Что, развод ?

— Что?

— А, ничего.

— К чему ты это сказал?

— Я не говорил.

— Ты про нас с мамой?

— Не знаю. Я даже себя не слышал за руганью и звоном стекла.

— Сегодня? Нет, то, что ты слышал…

— Все в порядке. Мама заходила, и мы поговорили.

Джейкоб бросил взгляд на экранчик на мониторе компьютера. И подумал о том, что Ги де Мопассан ежедневно обедал в ресторане Эйфелевой башни, потому что это было единственное место во всем Париже, откуда ее не видно. "Нэтс" играют с "Доджерс", дополнительные иннинги. В неожиданном приливе возбуждения Джейкоб хлопнул в ладони.

— Пошли завтра на игру!

— Что?

— Оторвемся! Можем прийти пораньше на разминку. Объедимся всяким дерьмом.

— Объедимся дерьмом?

— Ну, вредной едой.

— А почему бы мне не посмотреть здесь?

— Но у меня обалденная идея!

— Да?

— Нет?

— У меня футбол, и музыка, и подготовка к бар-мицве, ну если она еще будет, не дай бог.

— Я могу тебя освободить от этого.

— От моей жизни?

— Боюсь, я мог только привести тебя в нее.

— И они играют в Лос-Анджелесе.

— Точно, — сказал Джейкоб и добавил тише: — Как же я не сообразил.

Это тихое замечание заставило Сэма подумать, не обидел ли он отца. В нем шевельнулось чувство, которое в предстоящем году он будет испытывать, — хотя и понимая, что это полная глупость, чем дальше, тем чаще и острее, — что, может быть, в происходящем есть хоть и ничтожная, но и его вина.

— Доиграем партию?

— Не.

— Как у тебя с деньгами?

— Все ОК.

— И эта история в Еврейской школе. Очевидно ведь, она не из-за дедушки, да?

— Если только он заодно не дедушка того, кто это написал.

— Я так и думал. В любом случае.

— Пап, Билли черная, как я могу быть расистом?

— Билли?

— Девочка, в которую я влюблен.

— У тебя есть девочка?

— Нет.

— Тогда я не понял.

— Это девочка, в которую я влюблен .

— Ага. И ты сказал Билли ? Значит, это девочка, так?

— Да. И она черная. И как бы я мог быть расистом?

— Я не уверен, что тут вполне работает логика.

— Работает.

— Ты знаешь, кто подчеркивает, что среди его лучших друзей есть черные? Тот, кому не по душе чернокожие.

— Из моих лучших друзей ни один не черный.

— И ты как знаешь, но я считаю, что предпочтительнее их обозначать афроамериканцы.

— Обозначать?

— Прсто термин.

— Надо ли парню, влюбленному в черную девушку, использовать термины?

— А это не котел ли называет чайник афроамериканцем? [11]  Обыгрывается американская пословица "Котел чайнику говорит: ты чумазый".

— Котел?

— Ну, я шучу. Просто интересное слово. Я не сужу. Ты знаешь, что тебя назвали в честь брата твоего прадеда, погибшего в Биркенау. У евреев всё всегда приобретает какое-то значение.

— Какое-то страдание, ты хочешь сказать.

— А гои выбирают красивые имена. Или берут и выдумывают их.

— Билли назвали в честь Билли Холлидей.

— Значит, это исключение, подтверждающее правило.

— А тебя в честь кого назвали? — спросил Сэм; его интерес — небольшая уступка голосу совести за погрустневший и потускневший голос отца.

— В честь дальнего родственника по имени Яков. Считается, что он был удивительным, легендарным человеком. Предание гласит, что он голой рукой раздавил череп казаку.

— Круто.

— Я, конечно, не такой силач.

— Мы даже не знаем никаких казаков.

— В лучшем случае я обычный.

У кого-то из них заурчало в животе, но ни один не понял, у кого.

— Ладно, вывод. По-моему, это чудесно, что у тебя есть девушка.

— Она мне не девушка.

— Опять разница в терминологии. По-моему, чудесно, что ты влюблен.

— Я не влюблен. Я ее люблю.

— Ну, что бы там ни было, все железно останется между нами. Можешь мне доверять.

— Я уже говорил об этом с мамой.

— Правда? Когда?

— Не знаю. Пару недель назад.

— Так это несвежая новость?

— Все относительно.

Джейкоб задержал взгляд на экране. Не это ли притягивало Сэма туда? Не возможность быть где-то еще, а возможность не быть нигде?

— И что ты ей сказал? — спросил Джейкоб.