Мишель Ричмонд: Брачный договор

Тут же свадебная фотография Нила и Джоанны: они стоят, держась за руки, на фоне впечатляющего пустынного пейзажа. На следующей странице фотография Нила с другой женщиной, внизу подпись: «Нил Чарльз. Вдовец. Первая жена Грейс. Причина смерти: несчастный случай».

Какого черта? Я трижды перечитываю подпись, мне не хочется в это верить.

Дальше идет статья из шведской газеты с переводом на английский. В ней говорится, что суд постановил взыскать семизначную сумму с Джоанны и с того самого шведского университета. Иск был подан добровольцами – участниками психологического эксперимента, закончившегося страшным провалом. Читаю описание – жестокое и до тошноты знакомое.

На следующих страницах неопубликованный черновик научной статьи, соавтором которой выступала Джоанна. Статья повествует о взаимосвязи между страхом и желаемыми поведенческими реакциями. Внизу подчеркнутая сноска: «Испытуемые, демонстрирующие легкое опасение или отсутствие страха за свою безопасность, склонны действовать вразрез со своими моральными принципами, если видят, что их друг или любимый человек оказывается под угрозой насилия».

С содроганием пролистываю следующие страницы. В конце папки пачка документов под красной обложкой, на которой размашистыми буквами написано: «Отчет по испытуемым 4879 и 4880».

Текст не отпечатан, а написан от руки. Узнаю Джоаннин почерк. «Встретилась с 4879 в торговом центре «Хиллс-дейл». Аудиозапись встречи прилагается. Ответы на вопросы, а также комментарии субъекта свидетельствуют об отсутствии лояльности к «Договору».

Трясущимися руками переворачиваю страницу. «Эксперимент со стеклянной клеткой» – написано рукой Джоанны сверху. «4879 продолжает демонстрировать отсутствие лояльности к «Договору» и обнаруживать странные наклонности. За моим состоянием он наблюдал с ужасом, но не без некоторого удовольствия».

С трудом подавляю рвотный позыв. Не Джоанна была подопытным в эксперименте со стеклянной клеткой, а я.

Переворачиваю страницу: «Отчет о супружеской измене субъекта 4880». Ладони резко влажнеют.

К страничке прикреплена нечеткая фотография мужчины, поднимающегося по ступенькам моего дома. У него в руках гитара. Он сфотографирован со спины, но я точно знаю, кто это.

«Объект, не являющийся членом «Договора» и идентифицированный, как Эрик Уилсон (см. Приложение 2 «а»), приходил в дом субъектов 4879 и 4880, в то время как субъект 4879 находился в Фернли. Уилсон приехал в десять сорок семь вечера в субботу вечером и уехал в четыре тринадцать утра в воскресенье. Всю ночь из дома слышалась музыка».

Музыка всю ночь. Пять-шесть часов – столько Элис обычно нужно для серьезной репетиции. Она говорит, что если меньше, то невозможно прочувствовать музыку, а если больше – то будет уже непродуктивно.

Я поднимаю глаза от папки и вижу, что в комнату вернулась Орла. Она сидит на стуле напротив и неотрывно смотрит на меня, потягивая вино.

– Мне надо кое-что знать, – говорю я. – Обвинение против Элис – супружеская измена первой степени – построено только на этом отчете?

Орла кивает.

И тут я вдруг понимаю: Элис не изменяла мне с Эриком. Да, он был у нас в доме. Да, выглядело все, как измена. Но простые факты, вырванные из контекста, не всегда означают правду. Эрик не спал с моей женой – они репетировали. Каким я был глупцом! Как можно было не доверять своей жене?

Я недоверчиво мотаю головой.

– Зачем Джоанна все это проделывала?

– «Договор» стал очень богатой и мощной организацией. В ней есть люди, отчаянно желающие всем командовать. Узнав о моей болезни, Нил и Джоанна усмотрели в этом шанс. Они давно представляли себя во главе «Договора». Но те, кто жаждет власти ради самой власти, редко становятся хорошими лидерами.

Орла задумывается.

– Теперь мне надо решить, что с ними делать. – По ее лицу скользит лукавая улыбка. – Вы бы что сделали?

Как я уже говорил раньше, у каждого есть темная сторона души, которая не дает нам стать такими, какими мы бы хотели быть в идеале. В голове у нас живет некое представление о себе, и мы испытываем наивную уверенность в незыблемости собственных моральных принципов. И лучше я буду стремиться к недостижимому идеалу, чем вообще ни к чему. Однако добро и зло – понятия сложные. И сделать хоть что-нибудь гораздо труднее, чем не совершить совершенно ничего.

Я отвечаю Орле уверенно, не испытывая ни тени сомнения.

В аэропорту Белфаста я ставлю телефон на зарядку и жду. Глядя из окна на мокрую от дождя взлетно-посадочную полосу, я обдумываю свой следующий шаг. Телефон наконец оживает, в углу экрана мигает синяя буковка «Д».