Самид Агаев - Седьмой Совершенный

— Пойдем к очагу, я дам тебе попить горячего, согреешься.

Усадив работника поближе к огню, Ибн Лайс сказал:

— Жаль, парень, что Коран запрещает вам вино. Я бы сейчас согрел тебе кружку, сразу полегчало бы.

— Ты что, читал Коран? — спросил Имран.

— Нет.

— И я не читал, так что неси вино и не доверяй болтовне глупцов.

Хозяин хмыкнул, пошарил в углу и достал закутанный в тряпье кувшин.

— Я тоже горячего попью, — сказал Ибн Лайс, наливая вино в железную миску и ставя ее на огонь.

По комнате тотчас поплыл пряный винный дух.

— Смотри, как бы не закипело, — через некоторое время заметил с беспокойством Имран.

— И то, — согласился хозяин. Снял миску и разлил вино в глиняные чаши.

Имран сделал несколько глотков, обжигаясь и дуя на вино, и блаженно вздохнул. Это было именно то, чего ему сейчас недоставало.

— А куда ты дочку отправил?

— Служит она у одного вельможи.

— Торговля плохо идет?

— Плохо. Еле концы с концами свожу. В городе был голод прошлой зимой. Два раза грабили лавку, еле поднялся. Жена умерла, детей выводок целый. Пришлось старшую пристроить.

— Замуж бы выдал.

— Не берут.

— Почему? Она красивая.

— Иудеи мы, мало здесь нас, — сказал Ибн Лайс.

— А ты, приятель, откуда взялся.

— Издалека, — уклончиво ответил Имран.

Осторожность украшает героя.

Ибн Лайс понимающе усмехнулся и не стал настаивать на ответе.

— Как же тебя сюда занесло?

Имран тяжело вздохнул и поставил пустую чашу у ног.

— Жизнь, — сказал он, — это старая шлюха и дает она тому, кто превосходит остальных в подлости, коварстве и вероломстве.

Ибн Лайс при этих словах едва не пролил вино.

— Крепко сказано.

— Я бы крепче сказал, да слов таких не знаю. А знаю одно, — в жизни нет справедливости. Благородные люди прокладывают дорогу проходимцам. Погибает всегда герой, часто с помощью проходимцев. А возмездие почему-то никого не настигает.

Ибн Лайс внимательно посмотрел на Имрана.

— Однако на простого поденщика ты не похож.

Имран пожал плечами.

— Ты ошибаешься, парень, — вздохнув, сказал Ибн Лайс, — справедливость есть, только она, как бы это сказать. Она велика, как велик Господь Бог и творит он ее по своим меркам. Ведь когда ты наступаешь на муравья, ты не думаешь о том, что творишь зло, а муравей при этом говорит, что нет справедливости, человек мол, раздавил его и пошел себе дальше, и кара его не настигнет.

— Значит, мы муравьи? — спросил Имран.

— Выходит так, — с грустью ответил Ибн Лайс.

Наступило молчание. Огонь в очаге стал угасать. Ибн Лайс поднялся, чтобы подбросить сучьев. Когда он вернулся, Имран спал, уронив голову на грудь. Торговец дотронулся до его лица. Работник пылал как жаровня. «Эх, сказал хозяин, — нанял я тебя на свою голову». Он растолкал Имрана и помог ему дойти до лежанки. Вернулась кухарка, подошла к хозяину, и они долго разговаривали, стоя над Имраном. Их голоса раздражали нашего героя и он, с трудом разлепив веки, сказал:

— Нельзя ли потише.

— У тебя в Багдаде есть родные или знакомые?

— Есть, — ответил Имран и провалился в беспамятство.

В поздние послеобеденные часы Абу-л-Хасан нанес визит вазиру Али ибн Иса. Ему пришлось ждать, так как вазир диктовал поручения своим чиновникам. Наконец, к Абу-л-Хасану вышел секретарь и пригласил войти. Глава тайной службы вошел и склонился в поклоне.

Али ибн Иса сидел, спиной к занавеске, и производил впечатление очень бодрого, несмотря на свой возраст, а было ему больше шестидесяти, человека. Но начальнику шпионов было известно, что занавеска закрывает стенную нишу набитую подушками, на которые опирался, усталый вазир.

— Рад видеть тебя, о Абу-л-Хасан, — произнес вазир, — должен сказать, что при твоем появлении у меня всегда светлеет в глазах.

— Ваши слова — лучшая награда для меня, — ответил Абу-л-Хасан, — но справедливости ради замечу, что светлеют ваши глаза от света ваших глазах отражающегося от меня.

— Другой ответ был бы недостоин раиса тайной службы, — с улыбкой сказал вазир, — но довольно говорить друг другу любезности. Скажи, что нового при дворе?

— Все хорошо, хвала Аллаху, видел повелителя правоверных, жив-здоров, выглядит прекрасно, — Али ибн Иса удивленно поднял брови.

— Неужели он дал тебе аудиенцию?

— Нет. Я видел его на ристалище. Эмир верующих наблюдал поединок евнуха Муниса с гвардейцами.

— С дейлемитами?

— Нет, с тюрками.

— Что бы это значило? — спросил вазир.