Самид Агаев - Седьмой Совершенный

— Понятно, — сказал Имран, теряя интерес к разговору.

По его тону было ясно, что он ничего не понимает. Назар улыбнулся и переменил тему.

— Умереть хочешь? — спросил он.

Имран пожал плечами.

— Тебе не откажешь в благородстве, но твоя смерть не спасет этих людей, или тебе предложили умереть за них.

— Нет, мне не делали такого предложения.

— Тогда тем более странно. Не станешь же ты отрицать того, что явился причиной гибели большого количества людей, и при этом ты не чувствовал угрызений совести. А сейчас вдруг заартачился.

— Я воевал в первых рядах, — сказал Имран, — и подвергал свою жизнь опасности наравне со всеми. Может, я лучше владел мечом, может, мне больше везло.

— Не кощунствуй, — сказал Назар, — над тобой было благоволенье. Но не покупаешь ты свою жизнь ценой жизни других людей, в этом я могу тебя уверить. И знаешь, что я тебе скажу, слишком ты щепетилен для избранного тобой дела. Взять, к примеру, нынешнего фатимидского халифа, того самого которого ты выпустил из тюрьмы в Сиджильмасе. Когда его жизни угрожала опасность, он бросал на произвол судьбы кого угодно от соратников до членов своей семьи и не мне рассказывать о том, что с ним стало.

Имран молчал.

— Но больше всего меня возмущает то, как быстро человек способен поменять свои устремления. Вот, казалось бы, не далее, как три месяца назад ты просил меня оказать содействие в обретении свободы.

— Правда, при этом я пальцем не пошевелил, чтобы тебе помочь, — оглядываясь куда-то назад и вверх, добавил Назар, — но дело не в этом. Я так зол, что готов даже ускорить твою смерть.

— Сделай одолжение, — попросил Имран.

— Ладно, забудем, — сказал Назар, — считай, что я этого не говорил.

— Послушай, — сказал Имран, — сделай мне еще одно одолжение.

— Нет, — наотрез отказался Назар.

— Передай Ахмад Баширу, Анне и моей жене, что я благодарю их за все, что они для меня сделали.

— Кажется, я сейчас заплачу, — сказал Назар и, достав откуда-то кусок белой ткани, стал сморкаться в него. Затем он аккуратно сложил платок и сказал:

— Я говорил в свое время, что право выбора погубит человечество, но разве кто-нибудь стал считаться с моим мнением. Изначально было принято решение наделить человека двумя инстинктами: Самосохранение и Воспроизведение. Но потом ему дали еще и право Выбора.

Назар поднялся.

— Эта наша последняя встреча, — сказал он, — желаю легкой смерти.

Имран поднял в знак приветствия руку:

— Идущие на смерть приветствуют тебя, — вдруг произнес он.

— Откуда ты это знаешь? — удивился Назар.

— Вдруг пришло на ум, — ответил Имран, — прощай, до встречи на небесах.

— Это остроумно, — заметил Назар и исчез.

— Пойду пройдусь, — сказал Ахмад Башир.

Он поднялся, поправил зеленую чалму, халат и, улыбнувшись присутствующим, вышел из дома.

От кислого вина Ибн Лайса у него началась изжога, и он направился на набережную, глотнуть свежего воздуха и хорошего вина. До наступления темноты он бродил вдоль реки, отмахиваясь от предложений лодочников, типа: «не хочет ли господин совершить прогулку» Ахмад Башир не хотел речных прогулок помня ту, едва не стоившую ему жизни. Об отказе Имрана выйти на свободу Ахмад Башир узнал от человека открывшего двери его камеры. «Господин Мунис отпускает тебя, помалкивай об этом и молись, о его благополучии. И чтобы к завтрашнему вечеру тебя в Багдаде не было, еще раз попадешь, пощады не жди». «А мой друг?» — спросил Ахмад Башир. «Твой друг отказался от свободы». «Почему?» «Откуда я знаю, давай пошел». Ахмад Башир недолго ломал голову над мотивами поступка Имрана. Признаки душевной болезни друга давно уже беспокоили его.

Ахмад Башир поморщился от приступа изжоги и зашел в ближайшее питейное заведение, заказал маленький кувшин вина, воды, овечьего сыра и сел недалеко от входа.

Через некоторое время он заметил, что многие косятся на него. Думая о причинах внимания к своей персоне, он опорожнил кувшин и, подозвав слугу, велел принести новый. Когда подавальщик исполнил приказание, Ахмад Башир удерживая его за локоть, спросил: «Приятель, почему все смотрят на меня, может одежда не в порядке?» «Одежда в порядке, — почтительно сказал подавальщик, — но она не для нашего заведения». «Что ты имеешь в виду?» «Паломники, о, ходжа, у нас редкие гости. Можно сказать вы первый». «А», — облегченно сказал Ахмад Башир. Он снял с головы зеленую чалму, отличие человека совершившего хадж к святым местам и сунул за пазуху. В помещении естественно, сразу стало светлее. (Автор шутит). Допив второй кувшин, Ахмад Башир вспомнил, что у него нет денег. Обнаружив это, Ахмад Башир засмеялся. Как быстро привыкаешь к хорошему. Пойти в кабак, не проверив, есть ли у тебя деньги. Начальник Мединской тюрьмы не вернул ему конечно деньги, только потому, надеялся Ахмад Башир, что у него не было возможности. Словно почувствовав неладное, к нему подошел подавальщик и спросил: «Не желает ли господин еще чего-нибудь? Нет, тогда не будет ли господин так добр рассчитаться». Ахмад Башир долго шарил по своему необъятному халату и даже снял сапоги в надежде обнаружить завалявшуюся монету.