Самид Агаев - Седьмой Совершенный

Ибн Лайс встретил их словами:

— Всегда в чистоте.

Женщины в разнобой поблагодарили его, пошли прилечь и вскоре заснули. Ибн Лайс, рассчитывавший на их помощь в наведении порядка в лавке, тяжело вздохнул и отказался от этой мысли.

Ахмад Башир появился во второй половине дня. Таким пьяным его еще никто не видел. Он часто моргал, и все время пытался придать своей зеленой чалме, залихватский вид.

— Все в порядке, — сказал он заплетающимся языком, — вы имеете дело со мной.

— Несомненно, — весело отозвалась Анна.

Ахмад Башир укоризненно посмотрел на нее.

— А я говорю, что вы имеете дело со мной. Я все уладил. Завтра Имран будет на свободе.

После этого Ахмад Башир лег на ближайшую кровать и огласил помещение характерными для спящего мужчины звуками. Некоторое время все слушали храп Ахмад Башира, надеясь уловить в нем еще какую-нибудь информацию. Первой нарушила молчание Фарида, она сказала:

— Я уезжаю.

— Как это уезжаю, — возмущенно спросила Анна, — А Имран? Его же завтра выпустят.

— Какая же я дура, — вместо ответа сказала Фарида, — что я здесь делаю, бросила своих детей, разыскиваю полоумного мужа, которому, как я теперь понимаю и дела то нет, никакого до меня и до моих детей. Ну, выйдет он завтра и что, разве это что нибудь изменит в наших отношениях. Что я бегаю за ним, никто в нашем роду не унижался так перед мужчиной. Я горянка. Ибн Лайс, откуда идет караван в Марокко?

— От Куфийских ворот, — сказал Ибн Лайс, там, рядом караван-сарай, возле него собираются.

— Проводи меня, — попросила Фарида Анну.

Анна посмотрела на отца, тот сказал:

— Собери ей что-нибудь в дорогу.

Караван уходил на рассвете следующего дня, но Фарида, несмотря на все уговоры, осталась ночевать в караван-сарае. Анна вернулась одна и с порога возмущенно воскликнула, обращаясь к отцу.

— Как это тебе нравится, она уезжает, а я должна хлопотать о ее муже?

— Чего ты кипятишься? — рассеянно сказал Ибн Лайс, изучая свои записи, ее можно понять, но то, что у меня мешок соли лишний появился, этого я никак понять, не могу.

— Я не могу показаться ему на глаза в таком виде, — заявила Анна.

— Кому?

— Имрану.

— Это еще почему? — удивился Ибн Лайс?

Анна пожала плечами:

— У меня чувство, словно я его обманула.

Ибн Лайс внимательно поглядел на дочь.

— Ты ему что-нибудь обещала?

— Нет, но и он ничего не просил.

— Тогда не говори глупостей, нашел.

— Что нашел?

— Соль.

— Ах, отец, ну при чем здесь соль.

— Долго он будет спать, пойди разбуди его, — раздраженно сказал Ибн Лайс.

— А я уже здесь.

Отец с дочерью обернулись. Ахмад Башир стоял в дверях и мрачно смотрел на них.

— Вы так шумели, что будить уже никого не надо. Дайте мне воды.

Анна принесла воды. Он долго и жадно пил, затем перевел дух и сказал:

— Мне приснилась моя жена, она куда-то уехала с моими деньгами.

— Сон со значением, — улыбнулась Анна.

— Ты смеешься, а я уже такое пережил однажды. А где женщина?

— А я, кто, по-твоему? — лукаво спросила Анна.

— Я имею в виду, женщину постарше, жену Имрана.

— Она уехала.

— Куда уехала?

— Домой.

— Так вот почему мне такой сон приснился, — поразмыслив, сказал Ахмад Башир, — наверное, перепутали, пойду еще посплю, может теперь мою, покажут.

— Когда Имрана выпустят? — спросила Анна.

— Скоро, — отозвался из комнаты Ахмад Башир, — может уже выпустили.

— Я пойду к Мунису, — сказала Анна отцу.

Между тем дело обстояло вовсе не так просто, как это представлялось одурманенному вином сознанию Ахмад Башира. Хотя предпосылки к благоприятному исходу были, и очень веские. Иосиф бен Пинхус оказался тем самым евреем-финансистом, который с подачи Ибн ал-Фурата внес в казну один миллион динаров и взял взамен на откуп налоги с Вавилонии. Но Иосиф бен Пинхус не был бы иудеем, если бы воспользовался первой мыслью, которая приходит в голову в такой ситуации. Ал-Фурат сидел в тюрьме. С одной стороны это было на руку финансисту, так как избавляла от необходимости выплачивать ему комиссионные, но с другой лишало возможности действовать через вазира. Обращаться к халифу лично с подобной просьбой было рискованно, так как любая власть обладает одной общей особенностью. Она не любит возвращать долги и пользуется для этого любыми методами. Бен Пинхуса могли обвинить в пособничестве и арестовать. Этим халиф решил бы сразу две проблемы избавился от кредитора и конфисковал состояние финансиста.