Самид Агаев - Седьмой Совершенный

… Он лежал у реки среди валунов, слышал звуки, издаваемые движением воды; общий гул и частное журчание. «Я сейчас подойду к тебе» — услышал он чей-то голос. Имран поднял голову и увидел на противоположном берегу человека, удившего рыбу.

— Потерпи немного, а то клюет у меня, первая поклевка за все утро. Ап-п, — рыбак подсек и вытащил из воды довольно крупную рыбину.

— Усач, — довольно сказал человек, потрясая рыбиной, — Слава Господу нашему. Сегодня детишкам моим будет славный ужин. Жена моя рыбу зажарит, пальцы съешь от удовольствия.

Рыбак спрятал добычу в холщовую сумку, смотал удилище и по валунам разбросанным по реке, в несколько прыжков перебрался на другой берег. Помог Имрану подняться и увлек за собой.

Хижина, куда они пришли, стояла в небольшой оливковой роще. Навстречу им вышла жена рыбака, сутулая женщина с желтым осунувшимся лицом. Человек отдал ей улов, приказал подать прошлогоднего вина и предложил гостю пройти в дом.

Имран обошел вокруг хижины.

— Ты что-нибудь ищешь, друг? — спросил хозяин.

— Нет, — ответил Имран.

Он решил пока не спрашивать, почему дом, как и все остальные предметы не отбрасывает тени и почему не видно солнца, хотя светло, как днем. Он оглянулся и увидел недалеко естественный навес из виноградных лоз, а под ним грубо сколоченный деревянный стол с двумя лавками.

— А можно сесть там? — спросил Имран, показывая рукой, — на свежем воздухе, а то мне как-то не по себе.

Хозяин, сокрушаясь, сказал:

— Сегодня нельзя. Вот если бы ты пришел в любой другой день, но сегодня это место занято.

— Но там же никого нет, — удивился Имран.

— Сейчас они придут, — сказал хозяин, — ты их увидишь, если на то будет Божья воля, а пока пойдем в дом, жена моя мастерица, глазом не успеешь моргнуть, а она уже рыбу принесет, а вино прошлого года это просто амброзия, сам давил, вот этими ногами.

И рыбак показал свои заголенные до колен ноги с грязными ступнями.

Имран вслед за хозяином поднялся в дом, в комнату без окон, без мебели и, повинуясь хозяйскому жесту, опустился на дощатый пол. Следом появился мальчишка сорванец, взмахнул серой, из не крашенного льна скатертью, расстелил ее между мужчинами. Так же скоро на скатерти появилась хлебная лепешка, сыр, оливки, чаши и глиняная бутыль с прошлогодним вином. Хозяин разломил хлеб и разлил вино по чашам.

— За твой удел, — сказал хозяин и опрокинул в себя чашу.

Имран хотел уточнить, какой удел имеет в виду хозяин, но решил сначала выпить и, стараясь не думать о хозяйских ногах, опрокинул в себя чашу.

Когда выпитое вино разместилось в нем, он забыл, что за вопрос вертелся у него в голове. Единственное, о чем он помнил это то, что он должен с кем-то увидеться, если на то будет Божья воля. Но он задал совсем другой вопрос…

— Как твое имя?

— Петр, — ответил хозяин, — Петр-ключник.

— Ключник! — удивился Имран, — как это ключник, ты, что же ключи здесь делаешь?

— Да нет, — уклончиво ответил Петр, — прозвище у меня такое.

— А что это за место такое, — вновь спросил Имран.

— Давно я уже здесь, — сказал Петр, — А места здесь обычные, как и везде; где степь, где плоскогорье, река вон. Оливковая роща, виноградник, вино, например вот это, сам давил своими ногами…

— Да, да, я помню, — раздраженно перебил Имран.

— … овцы есть, корова. Обожралась, правда, клевера недавно, скотина. Парнишка не углядел, задал я ему трепку, неделю сидеть не мог, живот вздулся, пришлось ножом проколоть, но ничего выжила.

Петр-ключник налил Имрану еще чашу. Имран хотел уточнить, кому прокололи живот, но, выпив, забыл и этот вопрос. Теперь он силился вспомнить, зачем он вообще здесь оказался, по какому делу, но сознание его вдруг стало необычайно вязким, ему стало казаться, что он видит свою память, белую бугристую и бесплотную на ощупь, — она была похожа на облако. Имран испугался того, что он ничего не может вспомнить, но в следующий миг облегченно вздохнул, так как совершенно отчетливо увидел Нуру, ту девушку из публичного дома в Кайруане. Он вдруг ощутил щемящее чувство жалости к ней и едва удержался от слез.

— А что, — сказал в этот момент Петр, — проститутка тоже человек. Иисус, например, омыл ноги блуднице.

Имран совершенно не удивился тому, что хозяин угадал его мысли, он лишь кивнул и заметил:

— Это, смотря, какие ноги. Красивые и стройные, я бы сам с удовольствием омыл. Да, что там говорить и не только ноги, но и все остальное.

— Иисус омыл ей ноги вовсе не поэтому, — строго заявил Петр, — ты не понимаешь. Блудница ведь не виновата, в том, что она блудница, она не порочна, она просто очень добрая, она никому отказать не может. Хотя, что я говорю. Ты приятель меня не путай. Это она ему омыла ноги, а он ученикам своим ноги мыл, а потом бросил в нее камень. Да, кажется, так и было, но это неважно. Понимаешь?