Самид Агаев - Седьмой Совершенный

— Здравствуйте, господин, — робко сказала девушка.

— Садись, милая, — пригласил Ахмад Башир.

Девушка поблагодарила и присела на край ковра.

— Не бойся, ближе садись. Сними платок и распусти волосы.

Девушка все выполнила и стала еще моложе и красивей. Но Ахмад Башир знал, что ей уже пятнадцать лет. Он купил ее у работорговца за сто динаров, не торгуясь, хотя мог бы просто забрать. Начальник полиции мог позволить себе все, что угодно. Новая рабыня понадобилась жене для ведения хозяйства. Ахмад Башир зашел на рынок и увидел, как подняв платок, работорговец предлагал ее купцу. Такой красивой женщины у него еще не было.

— Какова ей цена? — спросил начальник.

— Вам, раис, она ничего не будет стоить, — тут же забыв про купца, сказал работорговец.

Глаза девушки смотрели на начальника. Сахиб аш-шурта понимал, что это глупо, но все же решил произвести на нее впечатление.

— Скажи цену, — повторил он.

— Восемьдесят пять динаров, — дрожа от страха сказал работорговец. Он не понимал, почему сахиб аш-шурта хочет заплатить, и ожидал подвоха. О коварстве начальника полиции знали за пределами Сиджильмасы.

— Вот тебе сто динаров, — сказал Ахмад Башир, — отправь ее ко мне домой.

В первую же ночь разразился скандал. Жена Ахмад Башира словно обезумела, увидев новую рабыню, хотя к другим женщинам она так не ревновала. Когда сахиб аш-шурта за неуважение к мужу толкнул ее, жена завопила как резаная и пригрозила пожаловаться отцу.

Все это было неправильно, закон на стороне Ахмад Башира. Но кто знает, как дело обернется. Ведь это только пророк Мухаммад мог отправить дочь обратно к мужу, когда она пришла жаловаться на него. Ахмад Башир не имел за спиной влиятельной родни и был вынужден опасаться необдуманных поступков.

— Что это? — поднеся палец к ее виску, спросил начальник. Там была свежая царапина.

— Госпожа побила меня сегодня утром, — сказала девушка.

— Я поговорю с ней, — угрожающе сказал Ахмад Башир.

— Не надо, прошу вас, — взмолилась девушка, — будет еще хуже.

— Иди сюда, — притягивая ее к себе, сказал Ахмад Башир. — Я весь день думал о тебе и знаешь, какие стихи пришли мне на ум?

— Нет, господин.

— Вы хотите сейчас, господин? — покраснев, сказала девушка.

— Да, сейчас хочу, — зашептал ей в ухо Ахмад Башир.

— Здесь очень светло, — нерешительно, также шепотом, ответила девушка, — я не могу.

— Глупости, — запуская руку в ее шаровары, шептал Ахмад Башир.

Анаис начала вздрагивать, слабо сопротивляясь. Когда сахиб аш-шурта навалился на нее всем телом и коленями разжал ее ноги, снизу раздался пронзительный крик:

— Анаис! Где эта нечестивица?

Анаис задрожала и с неожиданной силой высвободилась.

— Успокойся, — сказал Ахмад Башир, — сюда она не посмеет прийти.

— Простите меня, господин, я должна спуститься вниз.

— Нет, ты останешься здесь.

— Я умоляю вас, господин, разрешите мне спуститься к госпоже. Я боюсь ее.

— Ты боишься ее больше, чем меня?

— Да, господин.

— Вот как, почему же?

— Вы добрый.

Сахиб аш-шурта улыбнулся.

— Порасспроси обо мне в городе, вряд ли кто согласится с тобой.

— Вы добры ко мне, а до города мне дела нет. Разрешите мне спуститься.

Ахмад Башир подумал, что сейчас уже все равно ничего не получится.

— Ну, хорошо, можешь идти.

Анаис спустилась вниз. Ахмад Башир, выглянув с крыши, увидел свою супругу, которая, подбоченясь, стояла во дворе у водоема, глядя на рабыню.

Анаис она схватила за волосы и рванула с такой силой, что бедняжка вскрикнула. Затем госпожа при помощи других невольниц стала ее бить, толкать, царапать, пока, наконец, не сбросила Анаис в водоем. Видя это безобразие Ахмад Башир понял, что стычки не избежать. Он спустился вниз как был, без чалмы, босиком и в расстегнутых шароварах. Невольницы при виде хозяина потупили глаза. Он рявкнул: «Вон отсюда», и они исчезли.

— Что здесь происходит? — тихо, стараясь держать себя в руках, спросил Ахмад Башир.

— Салям алейкум, — с насмешливым почтением произнесла госпожа. — Я, ваша рабыня, надеюсь, что вы хорошо провели время. Не слишком ли скоро я проснулась?

— Замолчи, женщина, — яростно сказал начальник полиции, понимая, что крики доносятся до здания полиции и инспектора, бросив работу, с любопытством прислушиваются к скандалу.