Самид Агаев - Седьмой Совершенный

Когда покупатель, увешанный банками, вышел из лавки, Бургин с уважением сказал, глядя ему вслед:

— Художник, всегда много покупает.

Затем он провел Имрана в комнату, завешанную пологом.

— Говори, — потребовал красильщик.

— У меня все получилось. Он ничего не заподозрил.

— Почему ты ушел?

— Я не ушел. Он во дворце султана. Велел мне подождать.

— Во дворце султана? — недоверчиво переспросил Бургин.

— Да, у него с кем-то встреча, а потом мы должны уйти из города. Поэтому я пришел, чтобы знали, что я не сбежал.

— Хорошо, я все передам. Отправляйся обратно.

Имран кивнул и покинул лавку.

Султан лежал на софе, накрытый белой простыней, а сидящий рядом с ним человек средних лет в белой гилала [45] Одежда, род туники. втирал мазь в закрытые веки правителя. У дверей стояли два нубийца с пиками в руках. Стоящие за спиной лекаря четверо телохранителей внимательно следили за этой процедурой. Катиб сидел, скрестив ноги, за низеньким столом, на котором стояла чернильница, лежали калам, бумажный свиток, матйана, [46] Сосуд с красной глиной для печати. стопка асахи [47] Полоска бумаги для заклеивания письма. и отчаянно боролся со сном.

— Из чего делается эта мазь? — спросил султан.

— Нужно мелко растереть сушеную муху, смешать ее с сурьмой и добавить немного животного масла.

— Муха? — удивился султан. — В ней должно быть много вреда?

— Сурьма забирает ее вред, — улыбнулся врач.

— Скорее ты прав, — согласился султан, — после этих процедур, мне кажется, что я вижу лучше.

— Это так, потому что данная мазь уменьшает боли в глазах и увеличивает ясность зрения.

— Хорошо, — довольно сказал султан.

Лекарь закончил процедуру и стал вытирать полотенцем руки.

— Теперь лежите так, не открывая глаз, пусть мазь впитается, — сказал он.

— На чем мы прервали нашу беседу?

— Вы говорили о том, что хариджитское государство существует сто сорок шесть лет.

— Именно так, — согласился султан, — исчисление ведется с 140 года. [48] 757 г. Р. Х.

— Странно, что Аббасиды терпят инакомыслие у себя под боком.

— Они вынуждены это делать. Они должны помнить, что тяжесть восстания против Омейядов вынесли хариджиты, много нашей крови тогда пролилось. Они должны быть благодарны нам, именно мы заложили большую часть фундамента их власти. Впрочем, наше инакомыслие не выходит за пределы вопросов веры, хотя они считают наши взгляды ересью, а себя правоверными мусульманами. От шиитов нам приходится слышать упреки в том, что от наших рук погиб Али — племянник пророка. А как было ему не погибнуть, если он свернул с правильного пути, и предал своей нерешительностью людей, выступивших на его стороне в битве при Сиффине против Муавии, [49] Сын Абу Суфьяна, отца одного из жен Мухамада, наместник Сирии. когда часть его соратников вынудила его прибегнуть к третейскому суду, хотя победа должна была достаться ему! Он назначил судьей Абу Муса ал-Ашари, с тем, чтобы он рассудил согласно Книге Аллаха всевышнего, на что хариджиты заявили, что судейство может, принадлежать, только, Богу, не признали суда, и ушли от Али. В дальнейшем Али выступил против них и погиб в бою.

— Вы можете встать, — сказал лекарь.

Султан открыл глаза, откинул простыню и сел на кушетку. Тут хаджиб сделал знак, по которому двое слуг подбежали и помогли правителю надеть черный кафтан с массивным воротом.

— Принесите розовой воды и льда, — приказал султан. Слуга бросился выполнять приказание и вскоре появился, держа в руках поднос, накрытый дабикийским [50] Из ткани, производимой в городе Дабик, Египет. платком. Под платком оказался хрустальный кувшин, в котором была вода, с плавающими в ней кусочками льда. Султан налил себе, сделал глоток и продолжал:

— Ты знаешь, Каддах, нас обвиняют во многих ересях. Вот одна из них мол, мы проповедуем полное равенство мусульман. Но что в этом плохого?

— Еще бы, — отозвался Каддах, — ведь это касается имамата. Косвенным образом вы утверждаете, что Имам может быть не из курайшитов. [51] Курайш — племя, из которого происходит Мухаммад.

— А мы не скрываем этого, мы считаем, что любой верующий, будь он хоть черным рабом может быть избран халифом и имамом, если он чист моралью и верой. Но его должно сместить, как только он сойдет с правильного пути, как Али, например, после битвы при Сиффине. Так же мы считаем, что вера недействительна без дел, мы не признаем степеней в вере. Кто совершил смертный грех, теряет право считаться верующим и должен быть уничтожен вместе с семьей.