Эмили Бликер - Когда я уйду

— Ну да…

Похоже, Уилл раскаивается. Люку даже захотелось замять разговор, однако следовало выяснить все до конца.

— Уилл! — Как же непросто произнести эти слова, они тяжелы, будто кирпичи. — Почему ты сказал ей, что тебя усыновили?

Мальчик не отвечал.

— Знаешь, мы в последнее время почти не разговаривали, но я не могу это так оставить. Ответь мне.

— Хорошо. — Уилл хлопнул ладонью по смятой разобранной постели, запрокинув голову, бросил взгляд на старый плакат «Металлики», затем сорвался с места и полез под кровать. И выбрался оттуда с небольшой старой коробкой. На крышке почерком Натали было написано «Воспоминания».

Люк узнал коробку. Нат привезла ее с собой, когда они поженились, и с тех пор примерно раз в год перебирала свои сокровища. Иногда показывала ему старую открытку или фотографию, но бо́льшую часть содержимого Люк никогда не видел. Сам он туда не заглядывал, понимая ее желание хранить часть памятных вещиц только для себя. Натали уважала его границы, и он отвечал тем же. Узнав, что Уилл влез туда, Люк рассердился.

— Это же мамина коробка, зачем ты в ней рылся?

Уилл запустил руку внутрь.

— Она умерла, папа! Ей больше ничего не принадлежит, ты сам мне так говорил давным-давно, разве не помнишь? — Он вытащил большой конверт. — Вот, смотри. Поэтому я и подумал про усыновление. Что все это значит? — Он смахнул с глаз челку и опустился на колени.

Люк неохотно взял конверт. С одной стороны, не хотелось предавать доверие Натали, с другой — надо было все выяснить. Последнее соображение перевесило.

На обороте были выписаны незнакомые имена, названия больниц и номера телефонов. Цвет чернил отличался — значит, записи сделаны в разное время. Некоторые были зачеркнуты, некоторые, наоборот, выделены. Как теперь узнать, что это за номера и для чего она их записала? И при чем тут усыновление?

— Ничего не понимаю. Может, пояснишь?

— Переверни.

На конверте было написано: «Для миссис Натали Ричардсон», а в углу с обратным адресом стоял штамп «Агентство по усыновлению „Маранафа“ [4] Маранафа — арамейское выражение, означающее «Господь пришел!», «Господь грядет!» или «Господи, гряди!» (1 Кор. 16:22). , Чикаго, Иллинойс» и дата — месяц, когда родился Уилл. Люк заглянул внутрь, но конверт был пуст.

— А что в письме?

— Не знаю, я нашел только конверт.

— И решил, что мы врали тебе всю жизнь, только потому, что наткнулся на пустой конверт с какими-то странными надписями? — Люк почти кричал. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, вспомнив, что Джесси внизу и может услышать. — Ты же видел фотографии, где мама беременна тобой, а еще из роддома, и то видео, когда тебя принесли домой… Ты что же, думаешь, мы их подделали?

Уилл, не глядя на него, начал всхлипывать. Люк сунул конверт в карман рубашки к списку докторов и обнял сына. Они не видели слез друг друга со дня смерти Натали. Иногда, проходя мимо комнаты сына, Люк слышал, как тот плачет, но полагал, что ему хочется побыть одному. Сейчас он понял, что ошибался. Уиллу нужен был отец, нужно было, чтобы кто-то поддержал его и сказал, что все наладится.

— Наверное, в глубине души я знал, что это невозможно, — всхлипнул Уилл.

— Тогда зачем ты сказал так мисс Мэйсон? — тихо спросил Люк, поцеловав сына в макушку, как в детстве.

— Потому что хотел, чтобы было именно так.

Признание поразило Люка в самое сердце.

— Неужели ты чувствуешь себя лишним?

Уилл отодвинулся.

— Нет, вовсе нет. Просто, когда я увидел письмо из агентства и дату, я все время об этом думал. Тебя же здесь не было, когда я родился. Вы рассказывали, что ты ездил в Китай по работе, пока мама была беременна. И что ей было очень тяжело. А я на месяц раньше родился, ты еще не приехал…

Люк уверенно положил руку ему на плечо.

— Бабушка была здесь, когда тебя принесли. Она присматривала за домом. Мама очень уставала, чувствовала себя неважно. И медсестры сфотографировали тебя на «Полароид», когда ты только родился, — специально для меня. Тем более что в агентстве не отдали бы ребенка в новую семью в отсутствие отца.

Уилл закивал.

— Знаю, но чем больше я об этом думал, тем сильнее мне хотелось, чтобы меня и вправду усыновили. Ведь если я приемный, значит, моя мама не умерла! Значит, она меня ждет…

Теперь Люк понял, почему людям так хочется верить в рай и жизнь после смерти. Если бы он только мог поверить в это сам… Поверить и сказать: «Не волнуйся, твоя мама ждет тебя. Вы обязательно увидитесь». А сейчас что ему говорить?