Дарья Агуреева - 36 и 6

А ещё Вика часто говорила не «Я люблю тебя!», а «Я хочу тебя!». Но это звучало совсем не как в дурацких фильмах. Не пошло, не страстно и не глупо. А так, словно она говорила «люблю». Глубоко, нежно.

Я на всё готов ради неё… Ни одного дня она не прожила со мной без цветов. Иногда я выбегал к метро перед рассветом, чтобы положить букет на своё место, рядом со спящей красавицей, рядом с Викой. Она проснётся — я на съёмках, а вместо меня необъятный букет. Она будет смотреть на него и думать обо мне, о том, как я её люблю. Однажды вернулся домой и не узнал её. Вика была чудо как хороша! Боялся коснуться её: не верилось, что такая красота не плод моего артистического воображения.

— Андрейка! — она обняла меня, прижалась бархатной щекой. — Я такая свинья! — мурлыкнула в ухо, её дыхание обожгло мне шею.

— Что случилось?

— Андрюшенька, я хочу тебя попросить. Это свинство, но мне очень, очень хочется! — от сердца отлегло, я испугался, что что-то случилось.

— О чём? — с разбегу окунулся в её глаза. В них я обретал такой блаженный покой, такое радостное упоение овладевало мной, что ни под каким предлогом не хотелось отводить взгляд. В окружении накрашенных чем-то французским ресничек я был защищён, мне ничего не угрожало, и лишь любовь переполняла всё моё существо.

— Я хочу поехать в Финляндию. Катя едет, зовёт меня с собой. Андрейка, мы ведь можем себе это позволить?

— Да, но…

— Я знаю, у тебя съёмки. Можно, я поеду без тебя? У меня прямо идея навязчивая…

Конечно, я дал ей денег. Разве мог я ей хоть в чём-то отказать? Тогда я сам ещё ни разу не был за границей и разделял с Викой её трепетный восторг перед неведомыми чужими странами. Она сказала: «мы можем себе это позволить», и я сразу растаял. «Мы»… Наверное, со стороны я покажусь чересчур эмоциональным идиотом, но я всегда панически боялся одиночества и беспрестанно его ощущал. Может, оттого я и стал артистом? Когда играешь кого-нибудь, то живёшь не своей жизнью. Ты уже не ты, и твоя боль, твои страхи, стенания — не твои. Тебя окружают не реальные, но существующие люди. Для всех они персонажи, образы, темы для литературных опусов и школьных сочинений. Для тебя — они жизнь, кровь и плоть. Истина субъективна. Всегда считал, что это само собой разумеющаяся аксиома. А вот остальные… Однажды один мой приятель, которому я искренне симпатизировал, спросил меня:

— Андрей, почему ты постоянно врёшь? Это оборотная сторона твоего таланта или просто фантазёрство? Ты сам веришь в истории, которые рассказываешь?

Я не нашёлся, что ответить. Мне стало до странности обидно, даже больно. Я почувствовал, как загорелись стыдливым румянцем мои уши… Потом хотел было что-то пролепетать, объяснить. Но вдруг мне стало безмерно жаль себя: какого чёрта я ещё буду оправдываться? И не стал. Пропустил вопрос мимо ушей. А что тут можно сказать? Реальность — не плохое место для краткосрочных визитов, но не поселиться же в ней, в самом деле?! Вру… Я никогда не думал, что я вру. Случалось, рассказывал какие-то анекдотические истории, которые жили в моём сознании. Происходили ли все эти события на самом деле? Откуда мне знать! Может, и нет. Но я то их наблюдал, а порой и сам становился участником. Впрочем как-то я попробовал жить без лжи, без роя образов, переполняющих моё сознание. Трудно передать, до чего страшно жить один на один с собой, с реальностью без прекрас! Жить в правде, в объективности, когда никто уже не уличит тебя во вранье. Меня хватило на несколько недель. За это время я превратился в отвратительнейшего типа. Характер испортился до нельзя, и я чуть не потерял всех своих друзей и остатки рассудка. Пожалуй, в этом вопросе я полностью согласен с антипатичным мне Зигмундом Фрейдом. Он писал, что фантазии, иллюзии не менее, а, возможно, и более важны для человека, чем объективная реальность. Грёзы, мечты, наш вымысел — те заповедники, где ещё свободно от чего бы то ни было человеческое природное начало. Там каждый из нас обретает утраченную свободу, ту, которую подавила, отняла у нас реальность. Действительно, кто мы настоящие? На западе говорят: «You're who you're alone». Я один — это мои фантазии и Вика , любовь к ней, каждой клеточке её тела, к каждому жесту, слову, вздоху… И вот она сказала «мы». Я будто заново влюбился в неё тогда. Теперь я во что бы то ни стало хотел на ней жениться. Когда она вернулась из поездки, я уже изнывал, изнемогал от тоски. В тот же день одел ей на тонкий, длинный пальчик кольцо — мы обручились и весной решили подать документы в ЗАГС.