Марк Леви - Те слова, что мы не сказали друг другу

Я вспоминаю, как ты, совсем еще маленькая, бросалась ко мне в объятия; не сочти за глупость, но это было самое восхитительное, что выпало мне в жизни. Ничто не доставляло мне такого счастья, как твой звонкий смех, как твои детские ласки по вечерам, когда я возвращался домой. Я знаю, что позже, исцелившись от печали, ты вспомнишь эти минуты. Знаю также, что ты сохранишь в памяти сны, которые рассказывала мне, когда я присаживался к тебе на кровать. Даже находясь вдали от дома, я был к тебе ближе, чем ты думала; даже будучи неловким, неумелым отцом, я тебя любил. И мне остается попросить лишь об одном — обещай мне, что будешь счастлива.

Твой папа».

Джулия сложила письмо. Подойдя к ящику, стоявшему посреди гостиной, она нежно погладила деревянную стенку и прошептала: «Папа, я тебя люблю!» С тяжелым сердцем она исполнила его последнюю волю — вышла из дома, не забыв отдать ключ от квартиры своему соседу. Она предупредила господина Зимура, что скоро за ящиком приедет фургон, и попросила его открыть грузчикам дверь. Не оставив ему времени на возражения, она торопливо зашагала по улице в сторону антикварного магазина.

Прошло минут пятнадцать; в квартире Джулии по-прежнему стояла тишина. Внезапно раздался легкий щелчок, и створка ящика открылась. Энтони выбрался наружу, отряхнул плечи пиджака и, подойдя к зеркалу, подтянул узел галстука. Затем переставил на видное место свою фотографию в рамке, повернутую к стене, и внимательно осмотрел все помещения.

Он вышел из квартиры и спустился вниз, на улицу. Перед домом его ждала машина.

— Здравствуйте, Уоллес, — сказал Энтони, располагаясь на заднем сиденье.

— Счастлив снова видеть вас, сэр, — ответил его личный секретарь.

— Перевозчиков вызвали?

— Фургон стоит как раз позади.

— Прекрасно, — бросил Энтони.

— Подвезти вас обратно в больницу, сэр?

— Нет, я и так уже потерял много времени. Мы едем в аэропорт, только сначала завернем домой, мне нужно взять другой чемодан. Приготовьте и свой багаж, я беру вас с собой, мне что-то разонравилось путешествовать в одиночку.

— Можно спросить, куда мы направляемся, сэр?

— Это я сообщу вам по дороге. Не забудьте взять с собой паспорт.

Машина свернула на Гринвич-стрит. У следующего светофора боковое стекло опустилось, и выброшенный из него пульт с белой кнопкой приземлился в водостоке.

Такой теплой осени на памяти ньюйоркцев еще не случалось. Им выпало самое погожее и прекрасное бабье лето из всех, какими природа одаривала этот город. Уже три месяца Стенли регулярно, каждый уик-энд, встречался с Джулией, чтобы пообедать с ней вдвоем. Вот и сегодня их ждал в «Пастисе» заказанный столик. Это воскресенье было не совсем обычным: господин Зимур объявил распродажу обуви, и Джулия впервые постучала к нему в дверь не для того, чтобы повиниться в очередной катастрофе; он даже соблаговолил впустить ее в свой магазин на два часа раньше официального открытия.

— Ну как ты меня находишь?

— Повернись-ка, и дай я тебя разгляжу получше.

— Стенли, ты уже целых полчаса пялишься на мои ноги, у меня больше нет сил торчать на этом подиуме.

— Ты хотела услышать мое мнение, да или нет? Тогда повернись еще разок, я хочу посмотреть на тебя спереди. Ну вот, так я и думал, эти высокие каблуки — не твой стиль.

— Стенли!

— Твоя мания покупать уцененные вещи меня просто ужасает.

— А ты видел здешние цены? При моей зарплате компьютерного графика у меня нет другого выбора, уж извини! — прошептала она.

— Ой, только не начинай все сначала!

— Ну так берете или не берете? — вопросил измученный господин Зимур. — Кажется, вы уже повытаскивали из коробок все что можно, — подумать только, вас всего двое, а устроили в магазине такой кавардак!..

— Нет, — возразил Стенли, — мы еще не примерили вот те очаровательные лодочки, которые стоят на самой верхней полке стеллажа… да-да, именно там.

— Но на размер мисс Уолш у меня таких нет.

— А где-нибудь на складе? — взмолился Стенли.

— Ладно, пойду поищу, — вздохнул господин Зимур и удалился.

— Этому типу еще повезло, что он воплощение элегантности, а не то при таком характере…

— Неужели ты считаешь его воплощением элегантности? — со смехом спросила Джулия.

— Слушай, ты ему стольким обязана; может, стоило бы хоть разок пригласить его к тебе на ужин?

— Ты шутишь!

— Если не ошибаюсь, это ты мне все уши прожужжала, что он торгует самыми красивыми туфлями в Нью-Йорке.