Марк Леви - Те слова, что мы не сказали друг другу

— Например?

— Например, бабушка Томаса, которая доносила на собственного внука!

— Откуда ты знаешь?

— Я уже говорил тебе, что родители не могут прожить жизнь вместо своих детей, но это не мешает им волноваться за них и страдать всякий раз, как их постигает несчастье. Иногда это побуждает нас действовать, мы пытаемся осветить вам путь к спасению, и, по-моему, тут лучше ошибиться — по неловкости, по избытку любви, — чем сидеть сложа руки.

— Ну если ты собирался осветить мне дорогу, то тебе это не удалось — я блуждаю в кромешной тьме.

— Во тьме — да, но теперь уже не вслепую!

— А ведь Адам оказался прав: эта неделя, проведенная в разговорах, была чем угодно, только не диалогом…

— Да, Джулия, возможно, он прав, и я уже не совсем твой отец, а всего лишь то, что от него осталось. Но разве эта машина не оказалась способной находить решение для каждой из твоих проблем? Разве за эти несколько дней я не смог ответить хоть на какой-нибудь из твоих вопросов? А почему? Да просто потому, что я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, и, может быть… я надеюсь, наступит день, когда ты поймешь, что я любил тебя гораздо больше, чем тебе казалось. Вот теперь ты это знаешь, и я могу умереть навсегда.

Джулия пристально посмотрела на отца и, отойдя от окна, села рядом с ним. Долго сидели они, не двигаясь, не произнося ни слова.

— Ты действительно думаешь обо мне так, как сейчас говорила? — спросил наконец Энтони.

— Кому, Адаму? Значит, ты еще вдобавок и под дверью подслушиваешь?

— Не под дверью, а через пол, если быть точным. Мне пришлось подняться к тебе на чердак — не мог же я в самом деле ждать на улице, под таким дождем, рискуя подхватить короткое замыкание, — с улыбкой сказал он.

— Ну почему я не узнала тебя раньше? — горестно прошептала Джулия.

— Детям и родителям иногда нужны годы, чтобы встретиться лицом к лицу.

— До чего же мне хочется побыть с тобой еще хоть несколько дней!

— Думаю, они у нас были, дорогая моя.

— И как же это произойдет… завтра?

— Не беспокойся, тебе повезло: смерть отца всегда трудно пережить, но для тебя, по крайней мере, это уже в прошлом.

— Перестань, мне сейчас не до смеха.

— Завтра наступит только завтра, тогда и посмотрим.

На улице темнело; рука Энтони скользнула к руке Джулии и в конце концов забрала ее в свою теплую горсть. Их пальцы тесно переплелись и больше уже не разжимались. А чуть позже, когда Джулия уснула, ее голова опустилась на отцовское плечо.

До рассвета было еще далеко. Энтони Уолш встал на ноги с бесконечными предосторожностями, стараясь не разбудить дочь. Он бережно уложил ее на диван и прикрыл пледом. Джулия что-то пробормотала во сне и отвернулась к стене.

Убедившись, что она крепко спит, он зашел в кухню, сел к столу, взял листок бумаги, ручку и начал писать.

Закончив письмо, он оставил его на видном месте. Потом открыл свой чемоданчик, вынул из него пакет с сотней других писем, перевязанный красной ленточкой, и отнес его в спальню дочери. Там он спрятал пакет в комод, стараясь не поцарапать пожелтевшую фотографию Томаса, лежавшую сверху, и с улыбкой задвинул ящик.

Затем вернулся в гостиную, подошел к дивану, взял свой пульт, сунул его в верхний карман пиджака и, нагнувшись над Джулией, коснулся губами ее лба.

— Спи, моя девочка, я тебя люблю.

Джулия открыла глаза и сладко потянулась. Комната была пуста, деревянный ящик закрыт. — Папа!

Ни звука в ответ; в квартире царила мертвая тишина. На кухонном столе был приготовлен завтрак. Между коробкой хлопьев и молочным пакетом, прислоненное к баночке меда, стояло письмо. Джулия села; она узнала почерк на конверте.

«Моей дочери.

Джулия, когда ты прочтешь это письмо, мои силы уже будут на исходе; надеюсь, ты простишь, что я избавил тебя от тягостного, ненужного прощания. Ты уже однажды похоронила отца, и довольно с тебя. Когда ты прочтешь это мое последнее письмо, выйди из дома на несколько часов. За мной приедут, и я предпочитаю, чтобы тебя при этом не было. Не открывай мой ящик — благодаря тебе я мирно сплю в нем. Милая моя Джулия, спасибо тебе за то, что подарила мне эти шесть дней, — я так долго уповал на это, так долго мечтал познакомиться с чудесной женщиной, которой ты стала! За прошедшие дни мне довелось постичь тайный смысл жизни родителей: нужно суметь победить время, дождаться момента встречи со взрослым человеком, в которого превратился ребенок, и уступить ему свое место. Прости меня также за все оплошности, что омрачали твое детство, — это моя вина. Я старался сделать как лучше. Я редко бывал дома — по крайней мере, не так часто, как тебе хотелось; я мечтал стать тебе другом, товарищем, наперсником, а был только отцом, но хоть отцом я останусь для тебя навсегда. И где бы я ни оказался после смерти, я унесу с собой бесконечную любовь к тебе. Помнишь ли ту красивую китайскую легенду о волшебной власти луны, отраженной в воде? Я не поверил в нее, и напрасно, поскольку и здесь все зависело только от терпения; моя надежда в конце концов сбылась, ибо той женщиной, которая должна была вновь появиться в моей жизни и которую я так неистово ждал, была ты.