Исаак Башевис Зингер - Рассказы

— Два.

— В чем дело? Вы что — обчистили Национальный банк?

— Я продал рассказ.

— Ну, поздравляю! Давайте вместе поужинаем. Я угощаю!

Во время ужина к нашему столику подошел Бамберг. Это был маленький человечек, чахоточно-тощий, весь скрюченный и кривоногий; на яйцеобразном черепе трепетало несколько пегих волосков; один глаз неудержимо лез из орбиты — красный, навыкате, страшный до ужаса… Опершись о стол своими костлявыми ручками, он прокудахтал:

— Жак, я вчера прочел «Замок» твоего Кафки. Любопытно, весьма любопытно, только к чему он клонит? Для фантазии слишком затянуто. Аллегории должны быть краткими.

Жак Кон моментально проглотил все, что до той поры пережевывал.

— Садись, — кивнул он. — Мастер не должен играть по правилам.

— Но есть же все-таки какие-то правила даже для больших мастеров. Роман не должен быть длиннее "Войны и мира". Даже "Война и мир" затянута. Будь в Библии восемнадцать томов, ее давно бы позабыли.

— Талмуд аж в тридцати шести томах, однако, евреи его помнят.

— Евреи всегда помнят слишком много. Это наша беда. Вот уже две тысячи лет, как нас вышибли из Святой Земли, а теперь мы так и норовим туда вернуться. Безумие, разве не так? Если бы наша литература сумела выразить это безумие, она была бы великой. Но наша литература жутко благоразумна. Ладно, хватит об этом.

Бамберг выпрямился, и это усилие заставило его поморщиться. Мелкими шажками он засеменил к патефону и поставил танцевальную пластинку. Среди завсегдатаев писательского клуба ни для кого не было тайной, что он годами не прикасался к перу, а на старости лет под впечатлением от книги своего приятеля доктора Мицкина "Энтропия разума" начал учиться танцевать. В своем трактате доктор Мицкин старательно доказывал, что разум оказался полным банкротом, и к постижению истинной мудрости приводит исключительно страсть…

Жак Кон покачал головой.

— Гамлет одноклеточный! Кафка боялся превратиться в Бамберга — вот почему он убил себя.

— А графиня вам когда-нибудь звонила? — спросил я.

Жак Кон вынул из кармана монокль и водрузил его на положенное место.

— А если б даже позвонила?! В моей жизни все оборачивается лишь словами. Разговоры, разговоры… Действительно, как по доктору Мицкину — человек в конце концов превратится в словесную машину: будет есть слова, пить слова, жениться на словах, травить себя словами. Помнится мне, доктор Мицкин тоже был на той оргии у Граната. Проповеди ему читать не привыкать, но с тем же успехом он мог бы написать и "Энтропию страсти". Так о чем бишь вы? Ах да, графиня мне время от времени позванивала. Она тоже человек интеллигентный, но без интеллекта. Можно принять за аксиому, что хоть женщины из кожи лезут вон, чтобы подчеркнуть прелести своего тела, все же они смыслят столько же, сколько в интеллекте.

Возьмем мадам Чиссик. Было у нее что-нибудь кроме тела? А попробуйте спросить у нее, что значит — тело. Да, сейчас она уродлива, но в бытность актрисой в Праге была совсем ничего. В ту пору я у нее был за основного партнера. Мы приехали в Прагу немного подзаработать и наткнулись на гения, будто только нас и поджидавшего. Homo sapiens [28] Homo sapiens ( лат. ) — человек разумный. в последней стадии самоистязания! Кафка мечтал быть евреем, но не знал, как к этому подступиться. Он хотел жить полной жизнью, но и этого не умел. "Франц, — сказал я ему однажды, — ты молод. Веди себя так же, как все мы". Я уговаривал его пойти со мной в бордель, знавал один такой в Праге. Он до той поры с женщинами дела не имел. О девушке, на которой он собирался жениться, лучше было просто не заводить речь. Он по уши погряз в болоте буржуазных предрассудков. Среди евреев его круга царила одна мечта: вырваться из своего еврейства. И не в чехи. В немцы! Короче, я уговорил его на это приключение. Мы отправились в темный уголок в районе бывшего гетто, где был тот "веселый дом", поднялись по скрипящим ступенькам, открыли дверь и очутились прямо как на сцене — шлюхи, сутенеры, вышибала, гости, мадам… В жизни не забуду тот момент! Кафка задрожал, потянул меня за рукав, затем повернулся и опрометью слетел со ступенек. Я, честно говоря, испугался за его ноги. На улице его вырвало, точно школяра. На обратном пути мы шли мимо старой синагоги, и Кафка завел разговор о големе. [29] Голем — человекоподобное существо, созданное посредством магического акта. Здесь, очевидно, имеется в виду голем, якобы созданный раввином Иехудой Лива бен Бецалелем-Махаралом из Праги (1512–1609). Он верил в него и даже верил, что со временем появится новый. Не может не существовать волшебных слов, способных вдохнуть жизнь в кусок глины. Разве Всевышний, если верить каббале, не создал мир из животворящих слов? Вначале было Слово.