Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

Уильямс никогда подробно не рассказывал о своих отношениях с Дэнни, кроме того, что тот был его служащим. Однако вскоре стало известно, что у Уильямса Дэнни был занят неполную рабочую неделю, а все остальное время слонялся без дела по площадям вдоль Булл-стрит. Большинству людей этого оказалось вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы – они напрашивались сами собой. В полном неведении остались только старые друзья Джима – в основном леди из высшего общества. Хозяйка салона в Ардсли-парк Миллисент Мурленд, голубых кровей, знала Уильямса на протяжении тридцати лет. Но когда ей позвонила знакомая и сообщила, будто Джим Уильямс только что застрелил своего любовника, она была поражена по двум причинам. «От такого заявления у меня перехватило дыхание, – рассказывала она. – Моя дружба с Джимом была основана на антиквариате, званых вечерах и светских мероприятиях. Об остальных сторонах его жизни я просто не осведомлена и не знаю, какие еще интересы у него были».

Большинство светских львов и львиц, однако, оказались более земными созданиями, нежели миссис Мурленд.

– О, мы все знали, – сообщил по этому поводу Джон Майерс. – Безусловно, мы знали. Нам, конечно, были неизвестны детали, Джим был довольно скрытен, что правильно, но мы все равно поздравляли себя с тем, что Уильямс достиг в нашем городе такого социального успеха. Это поздравление относилось прежде всего к нам самим, поскольку такой взлет Джима свидетельствовал о том, что Саванна стала достаточно космополитичным городом, чтобы допустить такой успех гея.

Миссис Мурленд осталась верным другом Уильямса, но ее встревожило нечто, не относящееся к выстрелам, убившим Хэнсфорда. Ее озадачила мелкая на первый взгляд деталь круговорота событий той бурной ночи. «Джо Гудмен, – говорила она. – Кто это? Я его не знаю и ни разу не видела в доме Джима, но, однако, именно он стал первым человеком, которому позвонил Уильямс».

Недоумение миссис Мурленд по поводу Джо Гудмена возникло из того факта, что всю свою жизнь достойная леди прожила в надежном кругу того общества, которое называется Старая Саванна. Старая Саванна – это четко очерченный самодостаточный круг избранных, роли в котором давно и прочно распределены. Если с кем-то случалась неприятность, то пострадавший обращался к нужному человеку из этого же круга – представителю власти, моральному столпу, финансовому гению, бывалому государственному мужу. Старая Саванна могла противостоять любому кризису, любым случайностям. Проведя всю жизнь в таком мире, миссис Мурленд была до глубины души возмущена тем, что Джим Уильямс обратился не к Уолтеру Хартриджу и не к Дику Ричардсону, а к какому-то никому не известному Джо Гудмену. Для нее это стало сигналом, что в мире что-то перевернулось.

В свете постоянных разговоров и пересудов, темой которых являлись происхождение, карьера и подвиги Джима Уильямса, вновь всплыло воспоминание об эпизоде с нацистским флагом. Да тут еще стреляли из немецких «люгеров»…

Некоторые люди, и в их числе даже несколько евреев, напрочь отмели нацистскую тему, как несущественную. Боб Минис, один из евреев, прокомментировал событие с флагом так: «Это было, конечно, глупо, но Джим действовал быстро и не раздумывая». Но имелись и другие, которые не спешили так легко оправдать Уильямса.

– Я уверен, что он сам не считает себя нацистом, – заявил Джозеф Киллорин, профессор английского языка из государственного колледжа имени Армстронга. – Но давайте разберемся. Нацистская символика не лишена смысла, как это может показаться с первого взгляда. Она все равно несет определенную смысловую нагрузку, даже если ее считают некими «историческими реликвиями». Это свидетельство превосходства, и не надо никого убеждать в том, что Джим Уильямс не подозревал о таком ее значении. Он слишком умен, чтобы не знать подобных вещей. Здесь, на Юге, в шовинистических кругах вы можете иногда обнаружить тягу к нацистским регалиям, что связано с тоской по тем временам, когда людей высоко ценили за ношение таких регалий. У многих возникает ощущение, что применение нацистских символов – напоминание о тех временах и говорит о завышенной самооценке. В Саванне есть один очень светский джентльмен, который временами появляется на костюмированных балах в нацистской униформе – вы прекрасно знаете, о ком я говорю, – и при этом заявляет, что делает это только для эпатажа. Но не надо обольщаться, за всем этим кроется все тот же глубинный смысл, о котором я говорил. В случае Джима мы тоже имеем дело не просто с аполитичным вызывающим поведением. Если человек живет в лучшем на весь город доме и дает самые грандиозные званые вечера, то ему очень легко вообразить себя высшим существом. Он может также решить, что правила и законы, которые должен соблюдать обычный гражданин, писаны не для него. Именно это и продемонстрировал Джим Уильямс, вывесив на балконе нацистский флаг.