Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

Я не поверил своим ушам.

– Я думал, что это Адлер порвал с Фондом истории Саванны, а не наоборот.

– Ли действительно вывели, – поддержала собеседницу Синтия, – и, что самое пикантное, за вывод Ли проголосовали его друзья и единомышленники, причем, проголосовали единодушно. Протоколы того собрания таинственным образом пропали из архивов, но вы можете спросить об этом Уолтера Хартриджа – он вместе с Конни играет в бридж в соседней комнате.

– Самое грустное, – заговорила другая женщина, – заключается в том, что все обернулось бы гораздо лучше, не вздумай Ли поступить по-своему, наперекор всем. Ведь проектировщики предлагали компромисс, который был намного лучше того, что мы имеем сейчас.

– У меня сложилось впечатление, – я вспомнил, что говорил мне Ли, – будто Адлер покинул Фонд истории Саванны из-за несогласия в вопросе строительства жилья для черных в Викторианском районе.

Услышав мои слова, курившая женщина ожесточенно загасила окурок своей сигареты.

– Я больше не могу! – в сердцах воскликнула она. – Еще немного, и я просто сойду с ума! Синтия, мне плевать на ваше расписание, я хочу выпить сейчас. С этими словами дама налила себе джина. – Ли Адлер никогда не покидал Фонд истории Саванны, его попросту вышвырнули оттуда, – продолжала женщина. – И было это в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, а с проектом жилья для черных он выступил каких-то пять лет назад. Одно не имеет никакого отношения к другому. Конечно, Ли хочет предстать перед всеми более благородным, чем он есть на самом деле, рисует себя этаким охранителем старины с развитым чувством социальной справедливости. Он утверждает, что создает расово-смешанный район. Чушь! Надувательство! Он создает новое черное гетто. Это не истинная интеграция, это просто новая сегрегация.

Ли был морально уничтожен, когда его выгнали из Фонда истории Саванны, ведь он являлся президентом на протяжений шести лет, это была его жизнь. Ему требовалось показать, что он и сам на что-то способен, и в качестве подходящего средства он ухватился за Викторианский район. Он сумел разработать схему использования федеральных денег для покупки и реставрации исторических домов и субсидирования неимущих нанимателей. Такая работа не имеет ничего общего с благородными общественными целями. Это просто способ финансирования проекта сохранения исторического жилого фонда, при этом обязательным условием являлось сохранение самого Адлера во главе всего проекта. Он утверждает, что нашел путь реставрации домов без выселения коренных жителей, словно Викторианский район был когда-нибудь черным или даже смешанным.

Так вот, это неправда. До середины шестидесятых там жили исключительно белые представители среднего класса. Если бы не ослиное упрямство Ли, то частный рынок жилья сам бы позаботился о Викторианском районе, и, поверьте мне, черные остались бы в этой центральной части города. Конечно, общественное строительство и распределение жилья необходимы, тут я с вами согласна, но Викторианский район – не самое лучшее место для этого.

Женщина очень доходчиво объяснила мне, что дома в Викторианском районе по большей части деревянные, а это значит, что очень велика страховка на случай пожара. Кроме того, из-за большой жары и влажности стены надо постоянно подновлять, потому что краска быстро от них отстает.

– Приходится платить за поддержание нормального состояния домов деньги, не подъемные для федерального бюджета и нищих нанимателей, – добавила она. – И не надо думать, что Ли проводит качественную реставрационную работу, – продолжала моя собеседница. – Нет, он начиняет дома современной техникой, но одновременно лишает милых викторианских деталей, например, луженых потолков. Да и содержание домов оставляет желать лучшего. Вы посмотрите на них – на все, а не на те, которые он так любит показывать заезжим визитерам. Краска лупится, перила ломаются. Через два-три года отреставрированные дома уже невозможно отличить от стоящих рядом развалюх.

Через дверь мне было видно, как девушки ходят от стола к столу, собирая пустые стаканы из-под воды.

– Я могу взять на себя смелость и утверждать, – говорила между тем женщина, – что не вижу ничего страшного в превращении этого района в спальный. Почему-то такая перспектива вполне устраивала Ли, когда речь шла об историческом центре. Да, он остановил этот процесс, но, посмотрите, что получилось в результате. Здания в Викторианском районе резко упали в цене. Там полно домов, но нет покупателей. Тем самым Ли Адлер заморозил процесс сохранения этого района. – Но сам Адлер сказал мне, – возразил я, – что реставрация Викторианского района не повлияла на цены и даже стимулировала частные инвестиции. – Это просто ложь, и никто не понимает это лучше самого Ли Адлера. Один из его сыновей купил дом на Уолдбург-стрит и великолепно его отреставрировал. Но когда настало время его продавать, то не нашлось ни единого покупателя, а за дом просили ни много ни мало сто тридцать пять тысяч долларов. Цену снизили до девяноста семи тысяч, и его все равно никто не хочет покупать, потому что этот лакомый кусочек стоит в море черных трущоб.