Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

Минерва, естественно, имела свой взгляд на то, что случилось.

– Это точно сделал мальчик, – говорила она.

В смерти Уильямса была одна деталь, которая могла служить зловещим подтверждением мрачным словам Минервы. Джим умер у себя в кабинете, в том самом помещении, где был убит Дэнни Хэнсфорд. Уильямса нашли лежащим на ковре возле стола, на том самом месте, где его настигли бы пули Хэнсфорда, успей тот и в самом деле выстрелить в ту ночь восемь лет назад.

Через два дня после похорон Уильямса я нанес визит его матери и сестре, чтобы выразить свое соболезнование. Выходя из Мерсер-хауз, я услышал цоканье копыт, и в следующую минуту к дому подъехала коляска, в которой сидели три туриста. С тротуара я слышал, как женщина-гид начала рассказывать, что этот дом был построен генералом Хью Мерсером во время Гражданской войны, что в доме прошло детство Джонни Мерсера и что в свое время Жаклин Онассис хотела купить дом за два миллиона долларов. К этим россказням гид добавила, что прошлой весной возле Мерсер-хауз снимался фильм «Слава». Однако, гид не сказала ни слова ни о Джиме Уильямсе, ни о Дэнни Хэнсфорде, ни о беспрецедентном судебном процессе, который столь долго держал в напряжении весь город. Туристы покинут Саванну через несколько часов, очарованные изяществом этого города-сада, но не узнав ни одной тайны, которые прячутся под зелеными лужайками и красивыми строениями.

Я тоже был очарован Саванной. Однако, прожив в ней с небольшими перерывами восемь лет, я сумел немного разобраться в причинах отчуждения Саванны от внешнего мира. Отчасти это объясняется гордостью. Присутствует и безразличие, замешенное на надменности. Но за всем этим кроется один, самый главный мотив: сохранить тот образ жизни, которому со всех сторон угрожают опасности. Именно по этой причине Саванна отказала в гостеприимстве фонду «Пруденшл», штаб-квартира которого обосновалась после этого в Джексонвилле (это было в пятидесятые годы). Именно по этой причине Саванна не приняла у себя Всеамериканский фестиваль Джана Карло Менотти «Сполето» в семидесятые годы (фестиваль обретается ныне в Чарлстоне). Саванна не интересуется тем, что происходит за ее пределами. Никакого восторга не вызывает у местных жителей современная культура, самые яркие представители которой, такие как Эрик Клэптон, Стинг, Джордж Карлин и Глэдис Найт, выступали в Саванне в полупустых залах.

Саванна с презрением отвергала всех своих заезжих поклонников – как градостроителей, носившихся с проектами переустройства города, так и людей, переезжавших в Саванну (Мэри Харти назвала их мешочниками от Гуччи) и начинавших предлагать планы улучшения и усовершенствования городской жизни. Саванна сопротивлялась этим людям так, словно это был генерал Уильям Текумсе Шерман. Иногда, чтобы защититься, на дорогах выставляли каменные блоки, в других случаях рассказывали туристам то, что им только и положено было знать. Саванна всегда была милостива к приезжим и чужакам, но сохраняла иммунитет к их достоинствам. Она никогда ничего так не хотела, как того, чтобы ее оставили в покое.

Время от времени я вспоминал, что говорила мне в первый день моего пребывания в Саванне Мэри Харти: «Мы не любим перемен, а хотим оставаться такими, какие мы есть!» Я не представлял, насколько глубоко укоренен это взгляд, пока не стал свидетелем одного случая, прожив в Саванне довольно долгое время. Коммерческая палата наняла на стороне группу консультантов для изучения социального и экономического положения Саванны. К своему докладу специалисты приложили протокол опроса самых видных и уважаемых граждан Саванны о том, каким они видят свой город через пять, десять и пятнадцать лет. Никто из респондентов, как выяснилось, никогда в жизни не задумывался над этими проблемами.

Мне кажется, что сопротивление новшествам – это дар свыше, охраняющий Саванну. Город погружен в себя, отключившись от шумов и развлечений большого мира. Он и рос внутрь, его люди расцветали, как растения в теплице, возделываемые заботливым садовником. Поэтому обыкновенные люди становились необыкновенными, эксцентрики привлекали всеобщее внимание, а каждый нюанс и штрих характера достигали такого блеска, какого они ни за что не достигли бы ни в каком другом уголке мира.

Выигрышная с точки зрения архитектуры воображаемая линия расположения построек.