Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

– Вот здесь, – указала она.

Сначала я не увидел ничего. Ни могильного камня, ни холма. Но подойдя ближе, рассмотрел маленькую гранитную плиту, лежавшую плашмя вровень с песком. Луч фонарика осветил плиту, и я прочитал:

ДЭННИ ЛЬЮИС ХЭНСФОРД

1 МАРТА 1960 – 2 МАЯ 1981

– Это он, – объявила Минерва, – главный человек в нашем деле. Это он причиняет все беды.

Глубокие следы двойных автомобильных протекторов окружали могильную плиту Дэнни. Похоже, грузовики ездили тут прямо по его останкам. На плите можно было рассмотреть даже подтек машинного масла. Какая ирония, если вспомнить хвастливые высказывания Дэнни, что его похоронят в большой могиле, если он умрет в Мерсер-хауз. Минерва опустилась на колени и смахнула с плиты песок.

– Жалко, правда? – спросила она. – Теперь я понимаю, почему он все это делает. Он здесь несчастлив. Рядом растет прекрасный дуб, а над головой – кизил, но он все равно не чувствует себя счастливым.

Минерва выкопала рядом с могилой маленькую ямку и положила туда кусочек корня. Потом она достала из мешка полбутылки «Дикого турка» и вылила несколько капель в ямку, а остальное выпила из горлышка.

– Когда сидишь на могиле любителя выпить, можно пить сколько хочешь, – пояснила Минерва, – и ни за что не окосеешь, потому что мертвец заберет все винные пары. Здесь можно пить часами. Мистер Джим сказал мне, что мальчик любил «Дикого турка», я и дала ему немного, чтобы у него настроение стало получше. А вот я люблю нюхать табак. Когда я умру, принеси мне моего любимого табачку – «Персик» или «Медок». Положи его в рот и посиди на моей могилке.

Похоже было, что настроение улучшилось не только у Дэнни, но и у самой Минервы. Она порылась в мешке и знаком велела мне отойти в сторону. Через несколько мгновений она заговорила замогильным голосом.

– Где ты теперь, мальчик? Ты попал на небо? Если ты еще не на небесах, то скоро все равно окажешься там, правда? Ты ведь уже да-авно мертвый. А теперь слушай: ты вознесешься на небо только тогда, когда перестанешь играть с мистером Джимом! – Минерва наклонилась к могиле, словно собираясь что-то нашептать на ухо Дэнни. – Я могу помочь тебе, мальчик! У меня есть связи! Я влиятельна! Я знаю мертвых. Я обращусь к ним и попрошу вознести тебя на небо. Кто еще сделает это для тебя? Никто! Ты меня слышишь, мальчик? Она приложила ухо к земле.

– Кажется, я что-то такое слышу, – проговорила Минерва, – но не пойму, что. – Выражение надежды на ее лице постепенно сменилось хмурой гримасой. – Я слышу смех. Черт возьми, он смеется. Он просто смеется надо мной, вот что он делает, паршивец!

Минерва собрала свои колдовские приспособления и сердито запихнула их в мешок.

– Знаешь, парень, ты нисколько не лучше моего старика. Клянусь тебе, не дождешься ты от меня никакой помощи. – Женщина поднялась на ноги и пошла вдоль ряда могил, пошатываясь и бормоча: – Ты думаешь, что у тебя была тяжелая жизнь, мальчик. Черт, даже и не воображай. Тебе не приходилось оплачивать счетов, кормить детей и убирать дом. Тебе было легко. Но я тебя проучу.

Минерва шла сквозь темноту, светя под ноги фонариком. Мы прошли мимо самых знаменитых могил «Бонавентуры» – Джо Мерсера и Конрада Эйкена с их эпитафиями – у Мерсера об ангелах, которые воспоют нам после смерти, и у Эйкена о зыбкости бытия и неопределенности хода событий. Дэнни Хэнсфорду теперь придется прокладывать свой посмертный путь самостоятельно – Минерва умыла руки, по крайней мере, на какое-то время.

Когда мы вернулись в лодку, Минерва немного успокоилась.

– Я оставлю его пока одного, пусть поволнуется, что упустил свой шанс попасть на небо. Когда я приду в следующий раз, он очень обрадуется. Я принесу ему виски и чертов шнурок и дам ему еще один шанс. Ничего, он постепенно отступится от мистера Джима. Точно. Я отправлю его на небеса, и он перестанет смеяться надо мной. Мы еще подружимся, и он даст мне счастливые числа, чтобы я могла выиграть хоть немного денег.

Меньше, чем через месяц, утром четырнадцатого января 1990 года Джим Уильямс спустился вниз накормить кошку и заварить себе чай. Он поставил чашку на стол, потянулся за газетой и в этот момент упал и умер.

Весть о внезапной смерти Уильямса в возрасте пятидесяти девяти лет породила массу слухов о том, что он либо был убит, либо умер от передозировки лекарств. Однако, судебно-медицинский эксперт опроверг эти слухи, заявив, что никаких признаков насилия или злоупотребления лекарствами или наркотиками не найдено и смерть наступила от какой-то естественной причины – скорее всего, от сердечного приступа. После вскрытия эксперт уточнил, что смерть наступила от острой пневмонии. После этого на мельнице слухов родился новый домысел: Уильямс был болен СПИДом. Однако, до самой смерти у него не наблюдалось никаких признаков нездоровья. Всего за несколько часов до кончины он присутствовал на вечеринке, где был весел и бодр.