Джон Берендт - Полночь в саду добра и зла

Мэнди знала о легкомыслии Джо. – Клянусь, этот Джо Одом сделает из меня феминистку, – говорила она. – Если бы кто-то два года назад сказал мне такое, я бы умерла от возмущения.

Мэнди не умерла, а, напротив, явила образец настойчивости и упорства. Она прибрала к рукам чековую книжку «Милой Джорджии», и сама села за кассовый аппарат, перекрыв Джо доступ к легким деньгам. Поэтому для Джо поток денег от туристического бизнесе приобрел жизненно важное значение. Существовало только одно «но»: его бизнес считался нелегальным.

Гамильтон-Тернер-хауз был предназначен для жилья, в городе запрещались туристические экскурсии в частные дома.

Лафайет-сквер представлял собой тихий, консервативный уголок Саванны. Площадь окружали внушительные, солидные кварталы и отдельно стоящие каменные строения. Городской дом, где прошли детские годы писательницы Фланнери О'Коннор, стоял рядом с домок Джо на Чарлтон-стрит. Прямо напротив во всём великолепии классической итальянской виллы с портиком стиле греческого возрождения высился «Эндрю-Лоу-хауз». В этом доме в 1912 году Джульетта Гордон Лоу основала американское герлскаутское движение. Ныне в здании располагалась штаб-квартира Общества пожилых дам. Но самым нестерпимым для Джо соседом являлся тот самый дом, памятник финансовых упражнений Джо, который стоял на противоположном конце площади. В стенах дома жили те, кто по милости Джо, умолчавшего своем долге, взятом под строительство, едва не лишились купленного жилья и были вынуждены потом вселяться по решению суда.

Шум и выхлопные газы автобусов весьма раздражали обитателей площади Лафайет, однако до полного помешательства их довели новобрачные. Для этой своей аферы Джо буквально оккупировал площадь, сделав ее продолжением собственного палисадника. На портике своего подъезда он поместил ансамбль-диксиленд, а на самой площади расставил торговые палатки, нимало не заботясь о том, что для этого нужно иметь специальное разрешение. Площадь сотрясалась от разухабистой музыки и веселого гомона свадебных кортежей. «Все любят свадьбы», – говорил Джо. К великому его прискорбию он переоценил терпение своих соседей. После трех дней такого столпотворения, соседи сформировали комитет и послали соглядатая в Гамильтон-Тернер-хауз для выяснения фактического положения вещей.

В шпионки выбрали немодно одетую женщину средних лет, жившую в южной части города. Притворившись пешим самодеятельным туристом, она проникла в дом в три часа пополудни для двадцатиминутного тура. Вышла она оттуда два часа спустя с новой прической и макияжем а ля Клеопатра. Вернувшись в комитет, она доложила, что Джо Одом – милашка и сердцеед, что Глория – потрясающая умница и что у нее нет времени болтать, потому что надо бежать домой и быстрее переодеться, чтобы не опоздать в «Милую Джорджию».

В полном отчаянии комитет снарядил к Одому еще одного шпиона, точнее еще одну шпионку – это снова была дама средних лет, но на сей раз комитет выбрал сотрудницу одного из музеев. Дама прибыла в комитет с рапортом, в котором утверждала, что в Гамильтон-Тернер-хауз происходит не только самовольное проведение экскурсий.

– Джо Одом совершенно очарователен и не способен понять разницу между личной и деловой жизнью. Множество его друзей свободно заходят в дом и, смешиваясь с толпой туристов, создают совершенный хаос, абсолютно фамильярно общаясь с посторонними людьми. Они болтают, разговаривают по телефону, опустошают холодильник. В столовой четыре человека играли и покер, и я могу поклясться, что одного из них я видела по телевизору в вечерних новостях. Он очень толстый, поэтому я его запомнила. Так вот, этот тип был задержан то ли за растрату, то ли за торговлю наркотиками. На софе, свернувшись калачиком, спала какая-то женщина – она, как выразился сам Одом, отдыхала после «марафонского загула». В кухне я натолкнулась на весьма разговорчивого молодого человека, которым как раз в этот момент делал перманент какой-то пожилой даме. Он предложил мне подождать, решив, что тоже хочу привести в порядок прическу. Если прибавите к этому постоянное хождение взад и вперед квартиросъемщиков, которые вынуждены проходить через прихожую Джо, чтобы попасть на лестницу, то можно сразу понять, насколько безалаберная атмосфера царит там.

– Туристические экскурсии мистера Одома – это сплошная любительщина, – продолжала рассказывать шпионка. – Три доллара – непомерная плата за мимолетный взгляд на апартаменты, не представляющие никакой исторической ценности. Большинство экспонатов – подделки, такие как, например, табакерка генерала Оглторпа. Иногда тур превращается в обыкновенную пародию. Например, показывая гостям два портрета, писанные маслом, Джо говорит, что это его «предки по образу жизни». Он, сохраняя полную серьезность, рассказывает, что купил эти портреты на блошином рынке только потому что ему показалось, будто их прототипы пожелали вернуться домой. Вы можете представить себе такое? Мебель представляет собой бестолковое смешение стилей – некоторые предметы – копии и подделки, некоторые находятся в совершенно непотребном состоянии. Например, одно двойное кресло стоит на перевернутом ведре, потому что у этого кресла сломана ножка. Зная о плачевном финансовом положении мистера Одома, я нисколько не удивилась, что он прозрачно намекает всем, будто обстановка дома продается – это относится к коврам, картинам, мебели и старинным безделушкам. Он спел несколько песенок, надо сказать, что спел неплохо, но тут же начал рекламировать свою «Милую Джорджию». Мне стало ясно, что все предприятие задумано для привлечения посетителей в это ночное заведение мистера Одома. В противоположность этому плата, которую взимают за посещения музеи, отличается умеренностью и идет на восстановление исторических памятников Саванны. Мистер Одом своими турами опошляет благородное дело и обесценивает само понятие экскурсии.