Иван Евсеенко - Отшельник

– Открой.

И Андрей вдруг поверил ему, хотя толком и сам бы не смог объяснить, откуда (и по какой причине) возникла эта вера. Но он уже точно знал, что старик на крыльце один и что он ему ничуть не опасен. Андрей поколебался еще несколько мгновений, а потом решительно распахнул дверь.

– Заходи, коли человек! – уже без всякой строгости проговорил он, намеренно пропуская мимо ушей эти странные слова об убивце, которого не надо бояться.

В дверном проеме, тускло, матово освещенном только что взошедшей луной, стоял высокий, довольно крупный мужчина с палкой-посохом в руках. По самую грудь и ниже он зарос тяжело-темной, густой бородой, но бояться его действительно не стоило: был он весь какой-то излишне смирный и покорный, какими в конце концов и становятся люди, проведшие долгие годы в бегах и скитаниях, устали от них и истомились до последней степени и теперь рады любому человеческому участию. Андрею подобных людей видеть доводилось.

– Заходи в дом, – кажется, уже сам немного пугая пришельца, пригласил Андрей.

– А и зайду, – вполне обыденно и мирно (можно было подумать, что они тут встречаются с ним каждый день) ответил тот и, во всем подчиняясь Андрею, пошел впереди него к двери, ведущей из сеней в дом, которую Андрей предусмотрительно оставил распахнутой (на случай, если произойдет схватка, так у Андрея будет пространство для маневра). Судя по тому, как пришелец легко ориентируется в полутемных сенях, было видно, что человек он деревенский, и все их расположение ему хорошо известно.

Остановился он у порога и опять-таки по-деревенски снял шапку. Дальше он не сделал ни шагу, а лишь чуть посторонился к печи, давая Андрею возможность пройти в горницу и зажечь лампу.

Стекло на ней еще не успело остыть, было горячим, но горячим терпимо, так что Андрей, взяв его у самого колпачка двумя пальцами, сумел легко снять и так же легко надеть, когда фитилек от щелчка зажигалки вспыхнул полукруглым лимонно-желтым огоньком. Пришелец все это время терпеливо и молча стоял у порога.

– Проходи в горницу, – позвал его Андрей, повыше выкручивая фитилек.

Пришелец послушно прошел и сел, поставив между колен палку, на венский стул, который ему уступил Андрей.

Теперь при свете ярко сияющей лампы его можно было рассмотреть уже получше. На древнего старика пришелец действительно не смахивал. Было ему на вид не более шестидесяти лет. Чрезмерно старила его лишь эта тяжелая с проседью во многих местах борода да сутулая (скорее, согбенная) не по возрасту спина. Глаза были какими-то горячими, горячечными, то ли уставшими от бессонницы, то ли воспламенившимися от долговременных скитаний.

Минуты две-три Андрей и старик оценивающе смотрели друг на друга, медленно остывая от враждебно-непримиримой стычки в сенях. Никто из них не решался оборвать молчание и тем самым как бы признать свое поражение в этой стычке. Старик, конечно, понимал, что начинать надо ему. Ведь не Андрей же пробрался в ночи к дому и неурочно постучался в дверь, а он, незваный лесной пришелец, и, стало быть, ему есть что сказать, за ним и первое слово в разговоре.

Но старик продолжал молчать, тревожно томился, томил и Андрея, и это томление становилось совсем уж подозрительным. Невольно приходило на ум: а не замыслил ли он все же против Андрея что-то недоброе, намеренно злое, преступное и теперь только выжидает момента, когда тот отвлечется, чтоб преступление свое совершить?

Андрей сделал вид, что поддался на нехитрую эту уловку и даже вынул из кармана руку, которая, похоже, и смущала больше всего старика, останавливала его в разговоре (просто так руку в кармане не держат: там запрятано оружие, пистолет или нож). От старика движение Андрея не укрылось, он заметил его, но ничем не выдал себя, а лишь еще ниже склонил голову над переплетенными на палке ладонями.

Андрею вдруг стало жалко пришельца, его мучений, и он, добровольно признавая свое поражение, спросил его, как и положено спрашивать хозяину дома:

– Есть будешь?

– Нет, не буду, – вздрогнул тот от столь неожиданного вопроса.

– А курить?

– И курить не буду. Я некурящий, – ответил старик и опять замолчал, словно раздумывая, говорить с Андреем дальше или уйти, сокрыв свою тайну и ни в чем не доверившись ему. Но потом все-таки доверился и поднял на Андрея горячечно-болезненные глаза:

– Я не за тем пришел к тебе.

– А зачем же? – как бы немного отступил в разговоре Андрей.

– Человека в последний раз увидеть хочу, – совсем уж удивляя его, проговорил пришелец.