Иван Евсеенко - Отшельник

Опять отложив изначальное, постраничное чтение на потом, Андрей стал следовать за отцовскими закладками и осторожными карандашными пометками напротив особо поразивших его наставлений Апостола Павла:

– Испытайте самых себя, в вере ли вы; самых себя исследуйте. Или вы не знаете самых себя, что Иисус Христос в вас? Разве только вы не то, чем должны быть.

– Впрочем, братия, радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомыслены, мирны; и Бог любви и мира будет с вами.

– Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтоб вы не были истреблены друг другом.

– Дела плоти известны, они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство.

– Идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси.

– Ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так царствия Божия не наследуют.

– Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера.

– Если мы живем духом, то по духу и поступать должны.

– Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным.

– Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя.

– Имея пропитание и одежду, будем довольны тем.

– Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям.

– Знай же, что в последние дни наступят времена тяжелые.

– Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны,

– Непримирительны, клеветники, невоздержаны, жестоки, не любящие добра,

– Предатели, наглы, напыщены, более сластолюбивы, нежели боголюбивы.

– Да и все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы.

– Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь.

– Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть.

– Они говорят, что знают Бога; а делами отрекаются, будучи гнусны, и непокорны, и не способны ни к какому доброму делу.

– Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.

Было отмечено вдумчивой рукой отца и множество других наставлений и заветов Апостола Павла. Читая их, Андрей как бы следовал за отцовской мыслью, за теми вопросами, которые больше всего волновали и тревожили его в старости, в последние предсмертные годы жизни. Ни в каких иных книгах отец, судя по всему, ответов на эти вопросы не находил, вот и взялся, быть может, действительно в предчувствии скорой смерти за Библию, за «Послания Апостола Павла».

На некоторых закладках Андрей обнаружил коротенькие отцовские заметки:

– Что есть человек?

– Человек должен жить по вере, а не по закону.

– Прежде всего человек должен жить духовной жизнью, а не плотской. Этим он и отличается от всего остального живого мира.

–. Человек должен жить так: вот – земля, вот – небо, а между ними – человек. Не мешайте ему обрабатывать землю и смотреть на небо – и все будет хорошо.

– Достоевский прав: если Бога нет, то человеку все дозволено. Похоже, мы к этому и пришли.

Обдумывая одну за другой коротенькие эти отцовские заметки, Андрей с запоздалым раскаянием думал, как же он, оказывается, мало знал своего отца, как мало общался с ним и вообще, как мало жил рядом с ним, гонимый по жизни то честолюбивыми замыслами, то войнами и страданиями, а то и просто непростительным собственным легкомыслием. А надо было жить здесь, в Кувшинках, набираться от отца, как от Апостола Павла, мудрости.

Настенные часы-ходики, не ошибясь ни в одной минуте, пробили полночь, и Андрей закрыл книгу, не в силах читать ее дальше: так много накопилось у него на душе тяжести и запоздалого раскаяния. Он хотел уже было поставить книгу на место и вдруг обнаружил на последних ее страничках тесно прижатую к обложке обыкновенную школьную тетрадку. Андрей взял ее в руки и поразился, пожалуй, больше, чем самой книге, в которой она лежала. В тетрадке были отцовские повременные записи, чем-то напоминающие дневник.

Странный все-таки был у Андрея отец, странный и не похожий на многих других деревенских (да и не только деревенских) мужиков. И дело здесь, конечно, не в агрономическом и учительском его заочном образовании и не в чтении книг, к которым отец был так неравнодушен, а в том, что над всем вычитанным из книг и познанным в жизни он любил и умел думать и мыслить, «помышлять», как не раз говорил о том.