Яков Шехтер - Астроном

Драконов вышел из избы, плотно притворил дверь и сказал, выпуская изо рта клубы горячего пара:

– Пора.

Автобус уже ждал, равномерно выдувая шлейф из выхлопной трубы, «Запорожец» занял свое место впереди и медленно покатил по ледовой колее. Сиденье леденило, Миша подождал, пока ноги привыкнут, и спросил.

– Что вы думаете о декабристах?

– Как это, что? – удивился Драконов.

– Кива Сергеевич говорит, будто их роль сильно преувеличена. Будто они обычные фрондеры, державшие Россию за горло со времени смерти Петра и до Николая Первого.

Драконов притормозил, и оторопело посмотрел на Мишу.

– Крутенек, твой учитель. А что он еще говорит?

– Что в их действиях не было никакого позитивного момента, только разрушение. А порядок, определенная социальная политика и экономический рост были лишь при Екатерине. О декабристах вспомнили после революции, и подняли на щит для оправдания государственного переворота.

– Однако….. Драконов покрутил головой. – Ты, надеюсь, понимаешь, что за такие слова Киву Сергеевича по головке не погладят.

– Но я ведь только вам рассказываю, – насупился Миша. – А вы его друг.

– Кто тебе сказал, что я его друг?

– Он сам и сказал.

Драконов снова повертел головой.

– Есть вещи, которые нельзя рассказывать. Даже друзьям. А уж тем более друзьям друзей. Заруби себе это на носу. Зарубил?

Миша кивнул.

– Так вот, Кива Сергеевич, при всем почтении к его мудрости и образу жизни, человек чужой. Не русский. Понимаешь?

Миша снова кивнул.

– Я уж говорил тебе, что национальность от рождения не важна. Важно, к чему душа твоя прилепилась. Поэтому ты, – Драконов сделал ударение на этом слове, – ты меня поймешь. Но не Кива Сергеевич.

Декабристы русскими людьми были, за Россию болели, о благе ее мечтали. Как умели, как понимали это благо. А Кива Сергеевич…. Он вознесся душою к звездам, и наши проблемы ему кажутся смешными и мелкими. Оставь, оставь его. Твое место не полутьме обсерватории, а с рядом нами, под крылом дельтаплана. Ты ведь уже попробовал неба. Пришлось по вкусу, не так ли?

Миша кивнул.

– Первый полет, как первый поцелуй. А второй, как первая ночь с девушкой. Как у тебя с девушками?

– Да пока никак.

– Поэтому все будет наоборот. Во время первой ночи ты будешь вспоминать второй полет.

Драконов умолк на несколько мгновений, а затем продолжил, но уже иным, взволнованным тоном.

– Запомни, не всякому открывается небо. Есть души, предназначенные для высокой цели, им дано многое и спрос с них особый.

Он протянул Мише призывно распахнутую ладонью.

– Так ты с нами?

Теплые волны всколыхнули воздух, пересекая выстуженное пространство внутри машины, мягко коснулись Мишиной щеки, впитались в кожу, спустились по шее и ласково обняли сердце. Миша вложил свою ладонь в драконовскую и подтвердил:

– С вами.

Минут десять ехали молча. Урчал и пофыркивал мотор «Запорожца», искрящийся под солнце лес медленно тянулся за окнами. От печки салон нагрелся, и сладкая истома незаметно охватила Мишино сердце. Как ему везет в жизни, с какими замечательными людьми он знаком, какими интересными делами занимается! Вот полетает, порадуется, а через пару дней снова в обсерваторию. Зачем быть узколобым сторонником одной страсти, нужно пробовать себя в разных областях, подобно ученым Возрождения. Бэкон, чего только не умел! Почему же он, Миша, должен сосредотачиваться лишь на астрономии?

Он мысленно повторял эти аргументы, отыскивал новые и новые, пытаясь оттеснить тень неправильности, возникшую от прикосновения к срезу бревна. Разговор с Драконовым добавил к этой неправильности еще одну тень, словно от другого солнца, и она, точно призрак с далекой планеты, виденной на картинке в какой-то научно-фантастической книжке, шаталась по краю сознания, бередя и беспокоя.

Выехали на поляну. Дельтаплан стоял на том же месте, уставясь задранным носом в голубое небо. Из автобуса выскочили кружковцы, затеяли толкотню, изображая бой за очередь на полет. Кто-то, залившись смехом, упал в сугроб, проломив хрупкую корочку, кто-то скатывал снежки и метил куртки и полушубки приятелей белыми брызгами.

– Э, у нас гости были! – воскликнул Валера, указывая на две узкие полосы. – Позырьте, это ж следы полозьев. А вот и ямки от лошадиных копыт. И солнце нарисовано, солнечный круг, небо вокруг. Просто песня! И кого сюда могло принести?

– Лесник, наверное, – сказал Драконов, вытаскивая из снега дельтаплан. – Больше тут на санях некому раскатываться. Вперед, орлы, небо не ждет.