Ксения Букша - Мы живем неправильно

Белесый неверный сумрак. Нет ни ветра, ни дыхания, ни у зыбкой земли, ни в глухом небе. Не ходи туда. Не ходи туда. Там худо. Подозрительные запахи поднимаются по гибким трубам, в тишине шевелятся гады. Так водолаз, заплывший на глубину, по ошибке, думая, что движется к поверхности, плывет в толще воды ко дну, к гибели. Кто здесь присутствует незримо? Что пришло незаметно? Что больше нельзя назвать? Какая это сущность стремилась-стремилась да и стала бытием? Что это там, посреди комнаты, в полуметре от пола?..

…Жила-была маленькая девочка Саша, коротко стриженная, так почему же вверх от ее головы тянется к потолку длинная русая коса, толстая коса, ужасно длинная и гибкая, как веревка…

– А-а-а! – кричу я от ужаса и просыпаюсь.

– Что такое? – бормочет одуревшая Сашка, рывком садясь, – сна ни в одном глазу.

Несколько раз дергаю за цепочку, но ночник не включается. За окнами – темнота и грохот, как в жерле пушки, зимняя гроза. Голова у меня раскалывается. Причем именно в том месте, где я три месяца назад просверлил в ней дырку.

– Бллин, я, кажется, заболел, – хочу сказать я.

К горлу вдруг подкатывает такая тошнота, что я вскакиваю, несусь в туалет – черт, свет не горит! – и сую голову в унитаз. Мир пузырится, слоится, по нему идет зыбь и рябь, все сбоит. Сердце колотится, я мокрый, как мышь.

– Электричества нет! – кричит Сашка где-то в недрах комнаты. – Там снаружи…

В комнате стартует мобильник, и тут же, через четверть секунды, Сашкин кромешный вопль раздирает мне диафрагму.

– И-и-и! – визжит она. – Петя, иди сюда скорее! Там конец света!..

Воды тоже нет. Прижимая полотенце к лицу, бросаюсь в комнату.

– Просыпайся! – орет Тангенс. – Глянь в окно быстрее!!

– Что вы все, сговорились со своим окном?! – взрываюсь я и, заграбастав в объятия обмершую от ужаса Сашку, выглядываю наружу.

Там, внизу, плещется море. Балтика, пенится и бурлит, языками лижет небо, вишневый коктейль для вечеринок, три века трясли в шейкере… шкряп-ссс… и оп-сля-а-а-ааа! Сухие завтраки размокли. Город погас. Редкие огни рыжими пятнами просвечивают пушечный мрак. Дамба, успеваю я подумать. Дамба, ждамба, дожидамба. Дмитрий Михайлович предупреждал позавчера. Послезавтра. Когда вода захлестнет Пулковские высоты… Ну, до этого не дойдет… не должно…

– Все потекло, – хрипит Тангенс в мобиле, – такой полив, хорошо, я закрыться успел по евродоллару, у меня там УПС стоит, такой полив, ты что, вообще, я впервые такое, а по йене я стоял на продажу…

– Первые этажи! – скачу по комнате, впрыгивая в брюки и ботинки, Сашка подает майку, куртку.

– Алекс там у себя уже… Вроде вода пока не дошла… Там, прикинь, окна в первых этажах действительно герметичные оказались… только в форточки… Арефьев не гнал, оказывается… фундамент по спецтехнологии… я не знаю, конечно, до каких пор он может… и если дом на хрен не опрокинется…

– А сам-то он где?

– Хрен знает где! – оглушительно вопит Тангенс. – Мобильник недоступен! Они с Абаббой в сауну собирались!

– Сиди здесь! – говорю Сашке (сидит в одеяле, глаза вытаращены) и захлопываю дверь.

На лестнице холодно и тоже кромешная тьма, дымом не пахнет. Лифты заблокированы. Шум и рев воды там, внизу. Обрушиваюсь вниз на ощупь – через пять ступенек, грохочу, заносит на поворотах. На уровне десятого этажа врезаюсь в гущу народа: поднимаются со свечками, как в крестный ход, с сумками, с бутылками пресной воды, сонными детьми, котами, лимонными деревьями; отблески на листьях и лицах.

– Не ходите туда, Петр! – машут руками.

– Вода уже дошла?

– Да! Нет! Не знаем! – сыплются ответы. – А где Арефьев? А что нам делать?

– Собираемся в вестибюле на двадцать втором этаже, – надрываюсь я. – По нашим расчетам, вода до двадцать второго этажа дойти не должна. Там имеется запас продовольствия и автономный электрогенератор. Не создавать паники. Все будет хорошо.

Доскакав до седьмого этажа, вдруг – как вкопанный: двадцать два этажа наш дом имеет лишь в самом высоком месте, и это наш, третий подъезд. Первый подъезд – девять этажей, второй – пятнадцать, четвертый – тринадцать, пятый – всего семь.

– Тангенс, – кричу в мобильник. – Я идиот. Пятый и первый подъезды.

– Давай быстрее, тут уже заливать начинает! – орет Тангенс и выключается.

Смотрю на дисплей и не вижу ни одной черточки. Иначе говоря, мобильник ни хрена не ловит.

– Бллялох, – кляну я себя за свою глупость и бросаюсь наверх.