Ксения Букша - Мы живем неправильно

– Ну и все, – добавляет человек.

Парень мотает головой.

– Ну что вы делаете. Какой Сухарев? Мы за Чумасова агитируем.

На губах седого появляется что-то вроде улыбки.

– Пардон, – говорит он. – Не признал. Оператор заводит камеру.

– Голосуйте за Чумасова! – говорит человек в военной куртке, откашливается, и, поспешно схватив сторублевку, удаляется по тропинке.

Оператор машет рукой. Парень несколько падает духом, но тут события начинают развиваться гораздо интереснее: из подъезда выпархивает неземное создание, юная девушка с годовалым бутузом на руках. Девушка ставит бутуза в снег, и тот начинает ковырять его ярко-желтой лопаткой.

Парень подходит к ней.

– Девушка, мы тут снимаем про выборы мэра N-ска. Не хотите сказать несколько слов?

– Ой, я в выборах не участвую, – улыбается девушка. – Мне еще не исполнилось восемнадцати. И я вообще не разбираюсь в политике. Вам надо знаете кого? Позовите Валентину Михайловну с третьего этажа, она, наверное, сможет что-то сказать.

– А она сейчас дома?

– Дома, дома, – девушка достает из кармана мобильник, стягивает перчатку и, дыша на руки, набирает номер. – Валентина Михайловна, вы не собираетесь на улицу? Тут съемочная группа, они снимают про выборы, хотят узнать ваше мнение. – Девушка закрывает мобильник. – Подождите несколько минут, она сейчас выйдет.

Парень поджимает пальцы ног. Оператор протягивает ему термос.

– Холодно, – говорит парень.

– Даже не столько холодно, сколько сырость и ветер.

Погода – дело безнадежное, кого бы ни выбрали. Всегда одни и те же вариации. Это как семейная жизнь. Изменить можно только климат. И то – испортить, а не улучшить.

Из подъезда выходит тепло одетая женщина с ярко накрашенными губами. Под мышкой она держит щенка левретки.

– Бимчик, Бимчик, – женщина крутит головой. – Вы, что ли, снимаете?

– Я, – говорит парень. – Валентина Михайловна?

– Таджики, – говорит Валентина Михайловна, указывая вверх, на дом, – селятся безо всякого разрешения. Их там человек пятнадцать, все в одной комнате. Постоянно заливают жильцов снизу. Без прописки, без ничего. В Москву ездят на заработки. Тут недавно в соседнем дворе девочку изнасиловали – я уверена, что это кто-нибудь из них… Ведь какие истории происходят, вы слышали? В Москве одиннадцатилетняя девочка забеременела от таджика…

– Про выборы мэра можете что-нибудь сказать?

Валентина Михайловна машет рукой.

– Это что тут за столпотворение? – слышится грозный голос учителя по русскому и литературе районной школы.

Анна Аркадьевна с двумя сумками подходит к подъезду со стороны улицы. Она возмущена.

– Был снежок беленький, чистенький! – кричит она. – Сколько раз было сказано: сюда не заезжать! Уже и железяку вбили, а они ее вытащили из асфальта. Поразительное бескультурье! Здесь дети играют! – завуч показывает рукой на девушку с ребенком, которая успела отдрейфовать куда-то вглубь двора. – Даже мы, жильцы, здесь машины не ставим!

– Нюра, это про выборы мэра, – говорит Валентина Михайловна.

– А-а, про мэра! – быстро ориентируется завуч. – Вот он – ваш мэр, – женщина тоже показывает куда-то вверх, на дом. – Видите? – она подходит к парню и приобнимает его за плечи.

– Что именно?

– Сосульки! – объявляет Анна Аркадьевна драматическим тоном. – Вы видите, какие там наросли сосульки?! Хоть бы раз кто-нибудь пришел, сбросил снег с крыши! Я каждый раз хожу и Богу молюсь, чтобы…

– Вот это правильно, – одобряет девушка с ребенком на руках – она опять подошла и стоит рядом. – Это, конечно, все равно не поможет, но вдруг. Костя, не надо сосать мои волосы.

– Вообще, беспорядка, конечно, много… – говорит Валентина Михайловна, уверенно глядя в камеру.

– Дети шатаются без дела, – подает голос Анна Аркадьевна.

Оператор начинает снимать. Парень довольно кивает и показывает большой палец. Дети – это хорошая, выигрышная тема.

– Да потому что рожают и вообще не думают! – подхватывает Валентина Михайловна, подтягивая Бимчика поближе к камере. – Они рожают, а государство им, значит, площадки должно строить, развлекать?!

Парень мотает головой, оператор выключает камеру.

– Приходят в школу, вообще некоторые разговаривать не умеют, – сообщает Анна Аркадьевна скорбно. – А черномазые и того хуже. Вот у нас была девочка Анжела. Ее в школу-то отдали, а потом глядим – она не ходит, не появляется. На рынке стоит, торгует. Ведь по их-то понятиям девочек учить необязательно. Что им школа?