Ксения Букша - Мы живем неправильно

Так вот, в то утро я тоже работал, потому что оставался на ночь. У нас было много срочных заказов, и времени не хватало. Работа предстояла механическая, но кропотливая. За ночь я выкурил пачку сигарет, а глаза к утру покраснели. Но к семи часам почти вся срочная работа была закончена. У меня даже стали появляться посторонние мысли.

Тут уборщица за моей спиной сделала неловкое движение и задела шваброй стул.

– Сейчас-сейчас, – прошептала она.

Все-таки я встал и, чтобы ей не мешать (или, вернее, чтобы она мне не мешала), пошел на кухню выпить кофе. Взял чашку, пачку сигарет, зажигалку и расположился у окна, приоткрыв небольшую щелку, чтобы выпускать дым. Начальник как раз подъехал к воротам на своей машине. Было весеннее утро, свежее, серо-голубое и безветренное.

Прошло еще три или четыре минуты; потом я услышал, как хлопнула дверь – вошел начальник. Я еще подумал, что сейчас он будет проходить мимо курилки, и развернулся, чтобы его поприветствовать. Но начальник все не шел. Вдруг мне показалось, что я услышал его голос, и сразу вслед за этим раздался грохот, как будто уронили что-то небольшое, но увесистое.

– Анна Сергеевна! – донесся до меня встревоженный голос начальника.

Я поставил чашку, затушил сигарету и прошел в производственное помещение, где просидел всю ночь. Первое, что я увидел, – разбитый цветочный горшок, из которого вывалилась мокрая земля; за горшком, прислонившись спиной к стене, полулежала Анна Сергеевна. Лицо у нее было бледное, она открывала рот, видимо, пытаясь вдохнуть воздуха. Начальник стоял на коленях рядом с ней, нащупывая пульс.

– Похоже, плохо с сердцем, – проговорил он, быстро поворачиваясь ко мне. – Я вызвал скорую, но боюсь, что она не найдет… – лицо Анны Сергеевны становилось совсем белым, она шарила скрюченной рукой по груди, хватаясь за складки халата. – Беги к воротам и покажи им, как ехать! – крикнул начальник и принялся делать Анне Сергеевне искусственное дыхание изо рта в рот.

Я побежал к воротам. Найти офис нашей фирмы было действительно не так просто. Мы располагались в глубине промзоны, на бывшей территории одного из советских заводов. Чтоб добежать до ворот пешком, мне потребовалось почти пять минут. Я как раз успел: скорая стояла у ворот, а охранник пытался показать им, в какую сторону ехать. Я махнул рукой и побежал впереди. Еще через три-четыре минуты мы были на месте. Анна Сергеевна по-прежнему лежала на полу, а начальник делал все, чтобы удержать ее на этом свете.

– Жива? – спросил врач, быстро опускаясь на пол рядом с ней.

Надо вообще отдать должное нашим врачам. Они прекрасно умеют спасать. Может быть, потом, когда опасность для жизни уже миновала, они и могут случайно сделать что-нибудь не так. Но в экстренных случаях наши врачи действуют, как правило, исключительно профессионально и подробно. Мгновенно появились ампулы, носилки, и через минуту Анну Сергеевну уже погрузили в машину и увезли.

Я поехал с ними в больницу, начальник остался в офисе. Сидя в приемном покое, я вспоминал, какое у него было лицо, когда мы уезжали. Такого лица я у него никогда не видел. Он был в полном отчаянии. Безусловно, не каждый день приходится спасать жизнь пожилым женщинам, и Анна Сергеевна работала у нас давно, мы ее хорошо знали. Наверное, подумал я, он сильно беспокоится. Поэтому, как только выяснилось, что Анна Сергеевна будет жить, я сразу позвонил не только ее родственникам, но и начальнику.

– Ее спасло то, что помощь была оказана без промедления, – сказал мне врач. – Если бы тот парень не делал ей искусственное дыхание, пока мы не приехали, все могло бы быть намного хуже. Передайте ему, что он спас Анне Сергеевне жизнь.

Безусловно, так оно и было, у меня не было никаких сомнений. Я набрал мобильный телефон начальника, сообщил, что Анну Сергеевну успешно прооперировали, и передал ему благодарность врача. В ответ я услышал нечто странное.

– Не надо меня утешать, – голос у начальника был прямо-таки загробный. – И не вздумай никому об этом рассказывать.

– Почему?

– Не вздумай, ясно? – он даже повысил голос, что с ним случалось редко, и сразу же повесил трубку.

Признаться, я был немного удивлен его реакцией. Наш начальник всегда был вежлив, корректен, никогда в жизни не выходил из себя, а главное – общался с людьми неизменно доброжелательно и откровенно. В данном случае я бы не удивился, если бы он сказал, что у него камень с души свалился, или попросил к телефону врача и в свою очередь поблагодарил его, или более подробно расспросил о состоянии Анны Сергеевны.