Ксения Букша - Мы живем неправильно

Идиотка. Приходит раньше всех, бродит по кабинету, как броуновская молекула, и распевает свои францисканские гимны:

– Ангелы в ночи святой – все лику-у-ют пред тобой. Пастухи и ка-а-ра-ли, ка-ам-ни, звери и цветы, ка-ам-ни, звери и цветы…

Из принтера лезут во все стороны теплые листки. Хабанера берет один сверху. Кажется, Дашка попалась.

– Примас Потоцкий, – издевательским голосом читает Хабанера. – Роман из жизни средневековой Польши!..

Дашка, вся красная, плюхается на свое место и начинает снова стучать по клавишам. Как дождик, сначала редко и задумчиво, а потом часто-часто, а потом единым слитным потоком.

Стажеры препираются:

– Сколько времени?

– Сейчас четыре утра по Гринвичу.

– Нет, шесть.

– А почему у меня в программе восемь, а на компьютере – десять пятнадцать?

– Потому что у нас на компьютерах часы спешат на пятнадцать минут, а время внутри программы вообще непонятно какое.

– То есть новости будут через два часа?

– Почему через два?

– В двенадцать тридцать?

– Да нет!! Не в двенадцать, а в шестнадцать тридцать!!!

– По Нью-Йорку?..

Дашка-переводчица (одна бретелька съехала с худого плеча) останавливается у компьютера Хабанеры и блаженно бормочет:

– Совокупились… совокуплялись… Разве так можно?

– Кто совокуплялся?

– Два акционерных общества? Так можно?

– Лучше «сливались», – отрезает Хабанера.

– Нет! – отвергает Дашка. – Понимаете, их обоих купил один и тот же человек. Значит, он их совокупил. Значит, они совокупились! Правильно?

Дашка-переводчица взмахивает рукой: семь тоненьких золотых браслетов звякают, – чен-н-нь – опрокинута на ковер ваза с цветами, гнилая вода разливается.

– Иди и работай, – резко говорит Хабанера. – Не мешай мне.

Хабанера с сигаретой в зубах у окна в коридоре, в жидких лучах солнца. Из окна бьет жаркий бархатный ветер. Вымерший двор сияет на жаре, не колышутся перекрученные старые тополя. В широком окне видно вышку и мост, железные крыши заводов, вдали поблескивает залив.

Сзади кто-то появляется. Хабанера поворачивается. Видит мужика… парня. Одет в майку с видом Нью-Йорка, на которой все небоскребы целы. Волосатые ноги в мятых широких шортах до колен и старых потрепанных кедах. Лицо – некрасивое и неправильное, как будто его долго мяли, обдумывая, а потом со зла хрястнули, но в середку не попали.

Густые волосы лежать не желают, разваливаясь, как лес с просекой, а во лбу справа имеется вмятина.

Нет, даже не вмятина, а пробоина.

Видимо, некогда ему снесло полчерепа и удалось собрать только часть осколков.

– Привет, amigo, – говорит он. – Я – Пальяныч, новый сисадмин. А тебя как зовут?

– Хабанера, – несколько возмущенно представляется Хабанера.

– Не обижайся, – предупредительно улыбается Пальяныч. – Я всем «ты» говорю. Но я очень хороший специалист, – Пальяныч поднимает кривой палец. – Очень хороший. Вот смотри, Хабанера. У тебя есть какие-нибудь пожелания по работе системы?

– Нет, – Хабанера глядит в окно, стоя к Пальянычу в три четверти оборота. Почти задом.

– Врешь, – радостно смеется Пальяныч. – У тебя есть пожелания. Ты бы хотела работать от электрической розетки и круглые сутки. Угадал?

Пальяныч улыбается; выглядит это жутковато. Чудовищно несимметричное лицо – одна бровь на два сантиметра выше другой, верхняя челюсть не приходится на нижнюю, переносица имеет в плане прямой угол. Весь мятый и потрепанный, в майке и жеваном песочном пиджаке, перепачканном чем-то вроде мела и мазута.

– Угадал, – отвечает Хабанера. – И что, ты можешь так сделать?

– Обижаешь, amigo, – веселится Пальяныч. – Я все могу. Еще раз тебе говорю: я просто первоклассный сисадмин. Я супер. Я исполню любое твое желание.

Хабанера дивится сама себе. Она не волнуется никогда в жизни или почти никогда, а тут холодом прилегло к животу, и черные волоски на руках встали дыбом, тяжелые волосы качаются около сережек.

– Ну, так что, подрубать тебя к розетке сейчас или погодим? – распоряжается Пальяныч.

– Сейчас, – сводит брови Хабанера.

– Ну, тогда пошли.

– Хорошо тут у вас, – Пальяныч зачищает контакты. – Вышку в окно видно.

– Ага, и мост, – брякает один из Хабанериных подчиненных, которого зовут Васька Баклан.

– Мда, – повторяет Пальяныч, – точно, вышку и мост. А вы знаете, в чем фишка с вышкой и мостом?

– В чем? – неожиданно спрашивает Дашка-переводчица.

– А в том, – отвечает Пальяныч, ловко просовывая провода в дырки, – что мост-не мост, а гора с дырой. Понимаешь теперь?