Олег Рой - Амальгама счастья

«Дашунчик, надеюсь, ты на меня не сердишься…»

Услышав этот голос, она моментально приглушила звук магнитофонной ленты. Без комментариев.

«Дарья, это Сергей Петрович. Ты не забыла, что послезавтра девятый день по Вере Николаевне?.. Я думаю, ты должна быть. Приглашаем почтить ее память в семнадцать часов, по известному тебе адресу – на Смоленке».

Услышав этот старчески сухой, как ломкий осенний стебелек, голос, Даша оцепенела. Конечно, она не забыла. Просто не ожидала получить от семьи, которую привыкла считать почти своею, такое официальное приглашение. Неужели голос дяди был еще суше, еще неприветливей обычного? Может быть, они уже знают о Фонде? А если нет – как сказать им, как признаться?..

Даша тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. В конце концов, она перед ними ни в чем не виновата. Это бабушкина воля, бабушкино решение, и не уважать его они не смогут. Да и, наверное, не такие уж злобно-меркантильные они люди. Поймут и даже, быть может, помогут. Во всяком случае, Даша очень на это надеялась…

Однако было еще что-то странное, пугающее в этом звонке – почему? Интуитивно девушка почувствовала, что грядущий памятный день может стать поворотным в ее судьбе, что там, на Смоленской площади, возможно, ее ждет разгадка нестерпимо желанной тайны, и лицо человека на берегу обретет наконец законченные черты и единственное на свете имя.

Даша обернулась, потом приблизилась к бабушкиному трюмо так близко, как только было возможно. Огромные глаза ее в темном поцарапанном стекле излучали тревогу и жадный, причудливый блеск. Нетерпеливое желание поднималось в Дашиной груди, оно росло и крепло, и, не желая поддаваться ему, она крепко ухватилась за медный канделябр. Сила испытываемых девушкой чувств была настолько велика, что она снова испугалась за собственный разум и откачнулась назад, отворачиваясь от собственного отражения и зажмуривая глаза.

Да, послезавтра она пойдет к Плотниковым. А завтра… если получится, завтра она попробует договориться с одноклассницей Ларисы о встрече. Пора.

– Устраивайтесь поудобнее, – с профессиональной приветливостью произнесла Надежда Васильевна. Она была примерно Дашиного возраста, но монументальная фигура, важное выражение лица и по-врачебному авторитетный взгляд из-под очков делали ее зрительно намного старше, солиднее. – Сюда, на кушетку, пожалуйста. Я слушаю вас очень внимательно, и вы можете рассказать все без утайки.

– Вы, возможно, не поняли, – розовея от смущения и непривычной ситуации, откликнулась Даша. – Я пока не представляю себя вашим пациентом. Мне просто нужно, чтобы вы меня выслушали… как хорошая знакомая. Или, если хотите, как священник на исповеди, – добавила она с нарочитой шутливостью, чтобы немного снять собственное напряжение.

– Моя работа как раз и заключается в том, чтобы выслушивать своих пациентов… Прошу вас. Итак, ваша проблема…

– У меня нет серьезных проблем, – поторопилась ответить Даша. – То есть, разумеется, есть, как у любого нормального человека, но я пришла к вам не поэтому.

Врач молча приподняла брови, всем своим видом выражая повышенное внимание. Девушка почувствовала раздражение, вызванное неестественностью, как ей казалось, всего происходящего, и ей захотелось немедленно уйти отсюда.

– Я, вероятно, поторопилась с визитом, – сказала она сухо (браво, Сергей Петрович! Обучил-таки племянницу нужным интонациям) и поднялась с места. – Пожалуй, мне нужно еще подумать…

Голос Надежды Васильевны прозвучал в ответ мягко, но решительно.

– Вас, разумеется, никто не задерживает. Вы должны сами захотеть сотрудничать со мной, только в этом случае мы сможем разобраться в том, что вас беспокоит. Мне жаль, что вы напрасно потеряли деньги, оплатив консультацию и не пожелав воспользоваться моими услугами. В следующий раз вы можете рассчитывать на скидку. Всего доброго.

Она поднялась с места, всем своим видом показывая, что разговор окончен. А Дашей, послушно было поднявшейся вслед за хозяйкой кабинета, вдруг овладели какое-то озорство и немного хулиганская решимость. Черта с два она подарит свои кровные просто так!

Она снова уселась в большое удобное кресло и весело заявила:

– Я передумала. Давайте начнем беседу.

Показалось ей это или в глазах Надежды Васильевны мелькнули профессиональное удовлетворение и лукавая гордость? Так или иначе, женщина ничем не выдала своих чувств и, вернувшись на место, спокойно спросила: