Олег Рой - Амальгама счастья

– Ты совсем скисла, – с комической заботливостью говорила она, – пресс-релиз получится похожим по вкусу на кефир, а не на коньячок, как предпочитает Клонов.

И через минуту:

– Дарья, приди в себя! У тебя совершенно опрокинутое лицо и глаза, повернутые внутрь…

Даша машинально процитировала хрестоматийное:

– «Ты повернул глаза зрачками в душу…»

– А некоторые, не будем показывать пальцем, все умничают, хочут свою образованность показать, – моментально среагировала Катюша цитатой на цитату. И невинно поинтересовалась: – Это из Бодлера?

– Почему из Бодлера? – удивилась Даша. – Это же Шекспир, «Гамлет». Совсем другой стиль, страна, эпоха.

– Неважно, – махнула рукой Катя. – Главное, как только слышишь что-нибудь явно стихотворное, назвать имя позаковыристей, понеизвестней. Все сразу: «О! Она читает Бодлера!..»

– А ты его действительно читаешь? – насмешливо поинтересовалась Даша.

– Еще чего! – фыркнула в ответ ее собеседница. – Делать мне нечего? Просто фамилия понравилась. Между прочим, моя метода очень удобна во всех случаях жизни. Слышишь музыкальную фразу – с умным видом спрашиваешь: «Стравинский?», видишь какое-нибудь живописное полотно – с мечтательным взглядом произносишь: «Это напоминает мне раннего Моне»… Главное, чтобы имена были красивые и не совсем затертые. А то будешь все подряд приписывать Чайковскому, которого вроде все обязаны знать, – и вместо умницы прослывешь идиоткой…

Даша невольно рассмеялась и, пожалуй, и дальше бы послушала, как Катя развивает свои оригинальные теории, но в этот момент ей принесли очередную бумагу, и дела снова завертелись, как в цветном калейдоскопе.

Под конец дня она уже ног не чуяла от усталости, но настроение ее странным образом совершенно преобразилось. Словно уравновесилось все то, что было в ней нервным и натянутым, словно с пуантов, на которых она балансировала над пропастью, Даша наконец встала на удобную мягкую подошву – ее «отпустило», как говаривала когда-то Вера Николаевна, и девушка смогла наконец привести в порядок разрозненно мечущиеся мысли. Все то, что случилось в выходные – Вадик и Игорь, Света и Павел, ночная шайка под качающимся светом фонарей и бесконечно одинокий кофе в тесной, забитой людьми кофейне, – все это каким-то волшебным способом утратило трагические черты и стало казаться просто нелепыми ошибками, в которых Даша, конечно же, виновата сама. А ошибки, как известно, существуют для того, чтобы их исправлять. И девушка даже знала, как это сделать – у нее в руках был чудесный золотой ключик от страны, где веселье чуть-чуть горчит, а печаль светла и поэтична…

Даже смерть бабушки больше не казалась ей горем – ведь Вера Николаевна оставила ей свое дело (с которым Даша, конечно же, рано или поздно придумает, как справиться) и свое любимое зеркало. А своим уходом она словно приоткрыла для Даши дверцу в тот таинственный мир, куда раньше ей не было доступа. Вот если бы еще вспомнить, вспомнить… Ну не может же быть, чтобы ей только показалось знакомым это лицо! И он ведь сам сказал: «Ты еще вспомнишь меня…»

– Господи, Даша! – донесся вдруг до нее откуда-то из неизбывного далека Катюшин голос. Девушка очнулась и увидела, что коллега смотрит на нее словно зачарованная, не в силах оторвать глаз от ее лица. – Ты сейчас такая красивая! Я никогда тебя раньше такой не видела…

– Какие глупости! – с неудовольствием отозвалась Даша, но, как истая женщина, не сумела удержаться от соблазна бросить взгляд в маленькое зеркальце, всегда хранившееся в боковом карманчике ее сумки. Если бы она была сейчас в отделе одна, то, пожалуй, громко бы ахнула, не в силах сдержать удивление. Волшебство действительно продолжалось: из зеркала на девушку смотрела та самая незнакомка, с которой она недавно встретилась взглядом в бабушкином трюмо после первого возвращения из Зазеркалья. Отстраненно, как совсем чужую женщину, разглядывала Даша себя в своем собственном отражении. Смотрела и оценивала, точно со стороны, и мерцающую бездонную зелень глаз, и прихотливо изогнутые высокие дуги бровей, и рот, словно напрашивающийся на поцелуи, и небрежную светлую волну волос – она обегала лоб так плотно и гладко, как это обычно бывает только у брюнеток, а между тем Дашины волосы не просто остались русыми, но приобрели какой-то особенный, золотисто-опаловый оттенок… Право же, ей есть чем гордиться, подумала Даша о женщине в зеркале, никак не связывая это отражение с самой собой.