Роушин Мини - Два дня в апреле

Конечно, никто не собирается спорить о том, что к отцу Уна была привязана гораздо сильнее, чем к ней. Но Дафнии всё же удалось подружиться с девочкой. Разве они не были самыми настоящими подружками? К тому же они обе беззаветно любили Финна, и это их тоже сближало. Словом, им было хорошо втроём. Сколько чудесного времени они провели вместе.

И вот, Финна больше нет, а Уна снова спряталась в своей комнате. Закрылась там, как в неприступной крепости, и никого не хочет видеть. В самые первые дни после гибели Финна Мо буквально силком стаскивала её вниз, чтобы она хоть поела чего-нибудь. А потом Мо собрала свои вещи и уехала к себе домой. Усилием воли Дафния заставила себя поддерживать прежний распорядок дня в их доме. Каждый вечер она накрывала ужин, как это бывало и раньше. Они сидели за столом с падчерицей друг против друга и… молчали. Слишком велика была утрата, слишком трудно было поверить в то, что Финна больше нет. Горе сломило каждую из них, и обе они замкнулись в себе, не желая или не умея поделиться своими переживаниями и таким образом поддержать друг друга.

И вот прошёл уже год, как с ними нет Финна, но в их отношениях с падчерицей мало что изменилось. Какое-то хрупкое равновесие восстановилось, но не более того. Обе они сейчас похожи на пациентов в приёмной врача в ожидании вызова. Какие-то пустячные разговоры ни о чём, но никакой близости и никаких откровений о личном.

Дафния старалась изо всех сил и делала то, что могла. Она исправно посещала родительские собрания, каждую пятницу выдавала Уне деньги на карманные расходы, кормила и одевала этого ребёнка, волей судьбы оказавшегося всецело на её попечении. Да что там ребёнка! Уна уже почти взрослая женщина. Но под внешне безукоризненно вежливым общением друг с другом скрывается вся голая и неприглядная правда, и обе они хорошо знают это. Они не выбирали друг друга по жизни. Вот в чем беда! Их связывал только Финн, только он один. А сейчас его больше нет. И хотя в глубине своего сердца Дафния чувствовала искреннюю привязанность к Уне (А как же иначе? Ведь её так любил Финн!), открыто демонстрировать свою любовь к девочке она не решалась. Кто знает, как отреагирует на подобные проявления чувств её норовистая падчерица?

На сегодня жизнь Уны остаётся для неё закрытой книгой. После гибели Финна прежние друзья девочки — Эмма, Дженнифер, Кьяра, которые раньше бывали у них в доме что ни день, — перестали появляться вовсе. Сама Уна регулярно наведывается к подружкам. Хотя бы раз в неделю обязательно обедает у кого-нибудь из них, но на все предложения Дафнии пригласить девочек к себе на воскресный обед или ужин отвечает категорическим отказом. Никаких внешних проявлений того, что у неё завёлся парень, тоже нет. Но это вовсе не значит, что у Уны никого нет по мужской части.

«Нет! Всё же нам надо сесть и поговорить по душам! Давно пора. Надо излить друг другу все свои горести, разрушить ту стену непонимания и отчуждения, которая выросла между нами за минувший год. Легко сказать! Да только как это сделать?» Дафния даже понятия не имела, с какой стороны подступиться к девочке. Вдруг её благой порыв будет воспринят в штыки? И она снова — в который уже раз? — почувствует себя обиженной и униженной.

А потому всё пока в их отношениях остаётся на прежнем уровне, и Дафния всё ещё не рискует переступать ту грань, за которой уже не будет чувствовать себя в полной безопасности.

— Как настроение? Всё в порядке?

Она обязана спросить об этом. Ведь Уна плакала у себя в комнате. И потом, сегодня — день её рождения.

— Всё нормально.

В комнате зависает хрупкая тишина, нарушаемая лишь приглушённым тиканьем часов над раковиной. Слышно даже, как Уна медленно жуёт свой бутерброд и проглатывает очередной кусок.

— Сегодня у тебя тяжёлый день, — с трудом выдавливает из себя Дафния. — Постарайся продержаться.

Что-то неуловимое — тревога, испуг, сомнение? — проскальзывает на лице Уны.

— Со мной всё будет в порядке! — роняет она коротко и рывком поднимается из-за стола, словно хочет отшвырнуть Дафнию прочь, чтобы та не путалась у неё под ногами.

— Ты же ведь ещё не допила свой кофе!

Чашка полна на три четверти, на тарелке лежит добрая половина тоста.

— Я не голодна.

— Ты забыла подарок.

Уна молча сгребает пакет со стола. «Что ж, хорошо, что хоть взяла».

Слышится быстрый звук шагов по лестнице. На прямом ходу громко стучат школьные форменные туфли без каблука. Дафния тоже встаёт и начинает убирать посуду со стола. На часах — двадцать пять девятого. Пора ехать.