Роушин Мини - Два дня в апреле

Он всё больше и больше уходит в себя. «Распад личности продолжается» — такими словами доктора рисуют ей нынешнее состояние Лео. Сознание постепенно расщепляется, и он теряет человеческое обличие. Уже не может больше самостоятельно пользоваться туалетом, не может сам есть, умываться, обихаживать себя. И способность ходить тоже почти утрачена. Он в состоянии сделать всего лишь несколько шаркающих шагов и только. В июле Лео исполняется семьдесят девять лет. Но разве можно назвать его нынешнюю жизнь жизнью в полном смысле этого слова? Скорее это просто некое безличное существование. И в этом смысле его тоже больше нет с нею, как нет её дорогого Финна.

Однако он всё еще живёт, дышит, ест, еще способен заглотить кусок и даже пережевать его. Значит, он всё еще с ней. И к тому же он — её муж. Муж! В болезни и в здравии, до самого своего смертного часа. Врачи не строят прогнозов на его счёт. Впрочем, она и не спрашивает их об этом. Зачем ей знать? Да и что существенно способна поменять такая информация в её жизни?

И потом, кто сказал, что не бывает чудес? Вдруг в один прекрасный день она заглянет ему в глаза, поднося очередную ложку ко рту или рассказывая обо всех тех мелких событиях, которыми ознаменовалась её очередная рабочая смена в «Лавке радости», и увидит в этих глазах проблеск сознания. И узнает в нём того человека, которого когда-то любила. И он даже попытается каким-то образом выразить ей все те переживания, которые происходят у него внутри. Или случится чудо из чудес, и в каких-то самых дальних уголках его памяти, ещё не затронутых страшной болезнью, вдруг вспыхнет свет, и он узнает свою жену.

Разве можно исключать такой поворот событий? Никогда ведь не знаешь наверняка, что и как может случиться в этой жизни.

К семи Мо снова возвращается домой. Пора отправляться к Дафнии. Хорошо бы снова переобуться в кроссовки. Ботинки хоть и кожаные, но ходить в них очень неудобно. Но к сожалению, кроссовки по-прежнему стоят у стенки влажные: еще не успели просохнуть.

Она идёт в ванную комнату с твёрдым намерением смыть свой макияж. Мо всегда так делает, если после посещений мужа идёт ужинать к Дафнии. Она не хочет, чтобы они жалели её. Не станет же она объяснять им, что разрисовала себя, как куклу, только ради мужчины, который хоть и смотрит на неё неотрывно, но всё равно не узнаёт.

Но в самый последний момент Мо снова кладёт кусочек мыла в мыльницу. Ведь сегодняшний ужин — особый. Вроде как собираются отмечать день, который все они предпочли бы забыть навсегда. А потому сегодня всё должно быть по-особому, не так, как обычно. Решено! Она оставляет свой макияж. И пусть себе думают, что хотят!

Мо освежает помаду на губах, добавляет несколько капель туалетной воды себе за уши и какое-то время созерцает в зеркале старуху с редкими седыми волосами на голове.

— Вперёд, подруга! — командует она сама себе. — Иначе ты рискуешь помереть от голода.

Между тем объявился уже и Чики. Терпеливо поджидает её на кухонном подоконнике снаружи. Уставился на неё немигающим взглядом своих золотисто-жёлтых глаз, похожих в свете электрической лампы на два ярких фонарика.

— А, пожаловал наконец! — говорит она, открывая ему входную дверь, и кот моментально заскакивает в дом. Сегодня у неё нет для него никаких колбасных шкурок или кусочков мяса, а потому она просто наливает в блюдце немного молока. Кот без лишних раздумий пристраивается подле блюдца и начинает жадно лакать. Где-то она слышала, что вроде взрослым котам молоко противопоказано. Но кажется, Чики даже не подозревает о вредности продукта.

Он с удовольствием лакает молоко, а его хвост в это время ритмично раскачивается из стороны в сторону. Как-никак, а Чики изрядно скрашивает её одиночество. Если бы не нужно было снова уходить, Мо бы позволила ему и задержаться у неё в гостях. Но вот плошка вылизана до блеска, и она начинает носком ботинка осторожно подталкивать его к дверям.

— А теперь ступай. Всё, до свидания!

Чики недовольно жмурится в ответ. Явно он обижен таким негостеприимным приёмом. Но сдаваться он тоже не намерен — демонстративно разваливается прямо на полу и начинает царапать лапками плитку. Тогда она подталкивает его рукой по скользящей плитке по направлению к выходу, а там берёт за шкирку и выкидывает вон. Кот отчаянно мяукает в ответ, всем своим видом протестуя против столь незаконных действий.

— Знаю, знаю, ты обиделся. Прости, но мне нужно бежать, я тороплюсь! Понимаешь? Увидимся завтра, ладно?