Роушин Мини - Два дня в апреле

— Совсем даже неплохо! — отвечает ей Мо. — И с твоим зелёным твидовым костюмом будет тоже хорошо.

— Тогда я его куплю! — Гретта откладывает шарф в сторону и снова ныряет в ящик с вещами, чтобы извлечь из него плохо отутюженную рубашку.

— Марта! Надо погладить рубашку.

— Я пью чай.

— Я знаю, что ты пьёшь чай. Но потом погладь!

Гретта бросает выразительный взгляд в сторону Мо, но та делает вид, что не замечает его. Эти двое в последнее время разобижены друг на друга. Точнее, Марта не может простить Гретте, что та перехватила у неё буквально из-под носа портьеры красивого абрикосового цвета, на которые она положила глаз. Вот сейчас у них и искрит, но Мо предпочитает не вмешиваться в чужие конфликты. Пусть сами между собой разбираются!

Мо берёт с тарелки имбирное печенье и погружает его в чашку с чаем. Её товарки не знают, что сегодня исполняется ровно год со дня гибели Финна. Она их и не посвящала во все подробности той трагедии. Когда это случилось, она ещё здесь не работала. Мо пришла в благотворительный магазин под названием «Лавка радости» уже где-то в начале декабря, то есть спустя почти восемь месяцев после гибели сына. Всё, что они знают о ней, так это то, что у неё был сын и что он умер. Разумеется, в таком маленьком коллективе, как их, разговоров на семейные темы никак не избежать. Но она с самого начала дала понять этим двоим, что такие разговоры ей не по душе, а потому они и не лезут к ней со своими вопросами.

Зачем ей их жалость и сочувствие, которые они стали бы изливать на неё, знай, что это за день? С неё хватило всей этой приторной патетики год тому назад: скорбные лица, печальные улыбки, нарочито ласковые слова утешения. Так обычно взрослые разговаривают с маленьким ребёнком, который по большому счёту их совсем не интересует. «Жалость — совершенно бесполезная вещь», — думает Мо. Во всяком случае, её она страшно раздражает. Даже появлялось желание тут же заткнуть глотку очередному плакальщику.

— Сегодня день рождения Уны, — меняет она тему разговора. — Семнадцать исполнилось.

Женщины в курсе того, что у Мо есть внучка, но они ни разу не видели её. Уна никогда не переступала порога их лавки. Дафния, та пару раз заглядывала, даже однажды купила у них юбку, а Уна — никогда! Скорее всего, она сознательно обходит магазин стороной. Да это и понятно! Молодых ведь не заинтересуешь товаром секонд-хенд. Им подавай всё новое, самое модное…

— Устраивает вечеринку дома? — спрашивает у неё Марта.

— Нет! После школы она, конечно, пойдёт с одноклассниками куда-нибудь, посидят, отметят, но на этом всё. А вечером будет чисто семейный ужин. Я тоже пойду. Решили отметить её семнадцатилетие сугубо семейным кругом.

— Хороший подарок приготовила внучке? — интересуется в свою очередь Гретта, извлекая из мешка с товаром майку-топик.

— Наверное, оплачу талон на приобретение любой пары обуви в обувном магазине на Коннолли-стрит.

Талона у Мо пока ещё на руках нет. Она заберёт его позднее, когда будет идти с работы. Названия магазина она точно не помнит, зато знает, что у них на входе натянут такой полосатый тент в тёмно-зелёную и белую полоску, а на витринах выставлены туфли самых немыслимых расцветок. Как говорится, на любой вкус. А ещё по обе стороны входной двери установлены мощные динамики, из которых постоянно льётся громкая жизнерадостная музыка. «Наверное, молоденьким девушкам такая атмосфера в торговом зале по душе», — полагает Мо.

— Когда моей внучке Шарлет исполнилось шестнадцать лет, — погружается в свои воспоминания Гретта, — она пригласила к себе домой с десяток подружек, и кто-то из них привёл с собой визажиста. Тот накрасил всех девчонок по последнему писку моды, а потом они отправились веселиться в город, в какой-то ночной клуб. Домой Шарлет вернулась только в три часа ночи. Помню, Джин глаз не сомкнула, пока эта красавица не явилась после своего ночного клуба. Вот это точно никогда не продастся! Взгляните! Тут в нескольких местах швы распороты.

— В шестнадцать лет гулять почти до утра… Не рановато ли? — вставляет словечко Марта.

Гретта недовольно фыркает.

— А вот ты бы ей это сказала. Хотела бы я на тебя посмотреть!

Марта пропускает колкую реплику мимо ушей.

— Мои соседи повезли свою дочь в Италию, когда ей исполнилось шестнадцать лет.

Гретта выуживает из мешка блузку жёлтого цвета.

— Я бы в эту Италию не поехала ни за какие деньги! — объявляет она решительным тоном. — Терпеть не могу их жару… и опять же, москиты, и всё такое! По мне, так лучше отдохнуть недельку-другую в Дингле. Вот это тоже нужно перегладить!