Роушин Мини - Два дня в апреле

Дафния подумала, что, по-видимому, семья распалась. Клиент бросил свою жену или развёлся с той женщиной, которая изображена на фотографии, и она куда-то съехала вместе со своим маленьким сынишкой. «Наверное, женщина разбила ему сердце, коль скоро он не пожелал больше оставаться в этом доме. Скорее всего, нашёл себе какое-нибудь временное пристанище и переехал туда. Подыскал небольшую квартирку-студию и решил перекантоваться там, пока будет заниматься продажей дома. А потом планирует купить себе новый дом, но уже безо всяких неприятных воспоминаний».

Ничто, впрочем, не указывало в пользу её сценария развития событий. Разве что такой сценарий весьма типичен для многих из тех, с кем она привыкла иметь дело по работе. Если бы стены умели говорить, то они наверняка тут же бы согласились с её догадкой. Дафния чувствует, как её неприязнь к хозяину постепенно угасает. «Да, ему не позавидуешь, это уж точно! Непростая ситуация. Скорее всего, он и задержался-то потому, что имел ещё одно не очень приятное деловое свидание со своей бывшей. Может быть, решали, как им теперь делить сынишку».

— А район у вас тихий, — проронила она, укладывая в портфель блокнот и ручку. — Я здесь впервые.

— Да, спокойное местечко, — с готовностью соглашается он. — Многие даже не подозревают о его существовании.

Всё это время, пока она занималась осмотром дома, хозяин просидел в холодной гостиной с газетой в руках. Он не сделал ни малейшей попытки помочь ей или сопроводить по комнатам. Слава богу, он не додумался до того, чтобы закурить. Хотя всё равно можно не сомневаться, что вся её одежда и даже волосы уже успели провонять этим противным табачным дымом.

И горло дерёт, будто весь этот час, что Дафния провела в его доме, она дышала табачными парами. «Хоть бы стакан воды предложил! Не говоря уже о чае…» Впрочем, на кухне она не заметила ни стаканов, ни чашек, ни вообще какой-нибудь посуды.

— Мы с вами ещё свяжемся! Вам нужно будет подписать кое-какие бумаги. Как насчёт понедельника?

— Никаких возражений!

Он провожает её до дверей. Дождь уже прекратился, но земля под ногами — сплошное месиво. И холодно, очень холодно. Он выглядывает на дорогу.

— Полагаю, вы приехали сюда на машине?

— Да. Я оставила её на Ларкин-стрит.

«Скорей бы, — думает она, — сесть в свою машинку и включить обогреватель».

— Тогда всего хорошего.

Он протягивает руку на прощание, и она снова пожимает её, невольно удивляясь тому, что рука по-прежнему тёплая. А ведь целый час отсидел в такой холодине.

— Спасибо, что приехали! И ещё раз прошу простить меня за опоздание.

Нет, определенно, он не так уж и плох, в конце концов. Она простит ему опоздание, так и быть!

Уже закрыв за собой калитку, она смотрит на часы: половина шестого. Кладбище, правда, недалеко отсюда. Но ведь пятница, час-пик, нельзя терять ни минуты.

Дафния почти бегом минует переулок и выбегает на перекрёсток с Ларкин-стрит. Улица совершенно пуста, никакого движения на проезжей части.

Но где же её красная машина? Дафния лихорадочно осматривается. Вроде она оставила машину именно здесь, возле синих ворот. Она еще раз озирается по сторонам, смотрит влево, потом вправо. Машины нигде нет.

Дафния чувствует, как в ней нарастает страх. Нет, она ошиблась. Наверное, она припарковала её вон за тем углом. Неужели она остановилась так далеко от переулка? Она быстро бежит до следующего угла, но и там машины нет. Боже, где же она?

Женщина снова бегом возвращается на прежнее место. Скулы сводит от напряжения, сердце вот-вот готово выпрыгнуть из груди. «Господи, что же это такое? — вопрошает она в отчаянии. — Сделай так, Господи, чтобы машина нашлась! Помоги!» Она вихрем пробегает по всей Ларкин-стрит, осматривает следующую улицу. Машины нигде нет.

Исчезла…

Её машину угнали!

Кто-то сел и укатил прочь! Боже Всемилостивый! Только этого ей и не хватало.

Дафния уныло бредёт к тому месту, где она поставила машину. Да, она припарковала её именно здесь и хорошо запомнила эти синие ворота. Она внимательно изучает проезжую часть в поисках битого стекла. Никаких следов взлома. Тогда она рывком распахивает ворота, быстро шагает по дорожке к парадной двери и нажимает на кнопку звонка. Молча прислушивается к тому, как он долго звонит уже внутри дома. Руки непроизвольно, сами собой, сжимаются в кулаки. Никто не торопится открыть ей дверь. Тогда она звонит еще раз, прижимая ухо к двери. Наконец послышался звук приближающихся шагов.