Радек Йон - Memento

— Как тебе это удалось? — наконец спрашивает она.

— Была у нас в части парочка приличных врачей-двухгодичников, — Михал старается говорить небрежно. Но как подавить радость в голосе? — Представляешь, за шмат домашнего сала удалось выменять три рецепта на залепушку! Конечно, я наврал, что это для отца.

— А остальное?

— Пару штук просто спер. — Михал ждал, когда же наконец Ева спросит про морфий и он поведает ей свою героическую эпопею с разбитым ящиком.

Как мы могли быть так неосторожны? Да нет, какая там неосторожность. Мы просто потеряли счет времени. Знали, что Евина мать приходит в четыре. Только понятия не имели, который час. На столе шприц и ампулы. Радио настроено на станцию Бавария III. А мы в блаженном полусне в постели.

— Так я и знала, потаскушка, что ты это не бросила! А это кто? — опешила Евина мать.

— Здравствуйте. — Ничего себе знакомство. — Меня зовут Михал.

— Поздравляю. — Снова повернулась к Еве: — Неплохо бы выяснить, где молодой человек раздобыл вот это. И я узнаю, будьте уверены. — Она сжала в руке ампулу морфия.

— Это я достала, мам, — попробовала вступиться Ева. — В одном баре за пять…

— Придется снова позвонить в психушку, девочка моя. Пускай тебя на этот раз с годик подержат!

Не понимает, что лечение у нас добровольное, прикинул Михал. Так что, если Ева не согласится… Хотя можно и по определению суда. А что, если мамаша заявит про эту ампулу? Недозволенное хранение наркотиков. Уголовное дело и принудительное лечение…

— Если ты это сделаешь, я на себя руки наложу!

— Не устраивай тут цирк! — осадила ее мать. — А ты? Чего уставился? — Она снова повернулась к Михалу. — Дверь вон там! И лучше не лезь к моей дочери! А то я и в самом деле заявлю куда следует!

— Нечего вам Евой командовать, — вдруг огрызнулся Михал с ощущением полного бессилия.

Страх снова потерять Еву? Или страх, что вдруг ее мать и впрямь заложит и тогда всплывет, где он раздобыл морфу?

— Ты этого не сделаешь, мам.

Та и не обернулась.

— Значит, мне нечего Евой командовать? Ну, наглец! Пока она живет здесь… Пока не в состоянии сама о себе заботиться…

Разыгрывает тут передо мной заботливую мамашу, подумал Михал. Он слишком хорошо помнил, что говорила Ева о матери. В глазах вдруг потемнело.

— Да вы на нее всегда чихали! — заревел он.

— Ты что это тут себе позволяешь? Ты — молокосос! Как там тебя зовут? — В три прыжка она очутилась в прихожей. Схватила куртку Михала, висевшую на вешалке, и полезла в карман.

Черт, там ведь паспорт, подумал Михал. Как назло!

— Отава. Вот и хорошо. А теперь вон! — Она бросила Михалу куртку и паспорт. — Кому я сказала?

Он медленно двинулся к двери прихожей.

— А ты останешься дома. — Мать обхватила Еву сзади за шею.

В дверях Михал повернулся и вопросительно взглянул на Еву.

Та кивнула. Перво-наперво надо замотать этот морфий. Иначе хана. Да нет. Неужели родная мамаша пошлет дочь в тюрьму? А нечего было выступать. Молчал бы в тряпочку.

Опустив голову, он позволил вытолкать себя за дверь.

Не может она нас выдать! Подставить собственную дочь. А вдруг возьмет и сделает так? Может, ей хочется отдохнуть от Евы? Устроить медовый месяц со своим Йозефом? Вот влипли. Выпрут с работы и дело пришьют.

— Михал! Что опять произошло? Ну скажи, ведь это случайность? Ты ведь только разок, правда…

— А что? — Он пытался потянуть время.

— Звонила пани Попелкова. Нет, этого не может быть. Скажи, что это неправда. Может, тебя соблазнила ее дочь?

Тревожные взгляды и снова объятья.

Ну что тут ответить?

— Ничего не случилось, мам, — пробурчал он.

— Ничего не случилось, да? У сыночка все в порядке. А мать прямо с ума сходит. И не надейся снова отвертеться на выходные. Поедешь с нами на дачу, и баста! А с этой девицей чтобы больше не виделся. Пока живешь у нас, изволь слушаться.

Опять та же песня. Как бы поскорее договориться с Евой, если нам запретят встречаться?

— Обещай, что бросишь это! Михал, ну, обещай мне!

Черт побери, я уже взрослый, мама. Сам знаю, что делаю. Мы уже ученые. Все будет о'кей. Обещать! Обещать можно что угодно. А вот сдержать слово…

Встречи тайком, чтобы не пронюхали предки, прямо как в гимназии. Только вот на улице холодновато. Отец обшарил все углы в моей комнате, слава тебе господи, догадались запрятать кайф в подвале. Мать тоже вынюхивает каждый шаг. Никакой личной жизни. Хорошо еще, ей иногда и на работу ходить надо. Все равно так долго не выдержать.