Ларисса Йон - Обреченные любить

Находись сейчас Эйдолон в любом другом месте, не считая госпиталя, он убил бы парня, который умолял его сохранить ему жизнь.

Но сейчас он вынужден спасать ублюдка.

— Как плохо порой быть доктором, — проворчал он и вколол демону в человеческом обличье шприц, полный гемоксацина.

Пациент взвыл, когда игла прошла сквозь мягкие ткани бедра и лекарство, обеззараживающее кровь, попало в рану.

— Ты даже не дал ему наркоз?

Эйдолон лишь фыркнул, услышав слова младшего брата.

— Чары Небесные не позволяют мне его убивать. Но это не значит, что я не должен воздать ему по заслугам во время лечения.

— Прежняя работа не дает тебе покоя, не так ли? — Шейд отдернул занавеску, разделявшую два из трех боксов перевязочной, и вошел. — Паршивец пожирает детей. Дай-ка я вытащу его наружу и уж там раскатаю по асфальту.

— Рейт уже предлагал.

— Рейт предлагает поступать подобным образом с каждым пациентом.

Эйдолон усмехнулся.

— Хорошо, что наш младший братец не пошел в медицинский институт.

— Я ведь тоже не стал врачом.

— У тебя были на то причины.

Шейд не хотел тратить так много времени на обучение, тем более что его целительский дар приносил больше пользы в той сфере деятельности, которую он избрал, а именно — в парамедицине. Он вечно соскребал своих пациентов с асфальта и поддерживал в них жизнь до тех пор, пока персонал центрального подземного госпиталя не подлечит их.

Кровь из самых серьезных ран, над которыми корпел Эйдолон, капала на пол из вулканического стекла. Самка амбер-демона (из той же породы, что и мать Шейда) застала пациента в своей сестринской палате и каким-то образом, причем несколько раз, проколола его щеткой для чистки туалета.

Амбер-демоны были невероятно сильны для своих миниатюрных размеров. Особенно особи женского пола. Эйдолону приходилось несколько раз испытать на себе все прелести их силы в постели. Когда он не мог больше противиться силе природы, когда завершился его цикл созревания, он решил избрать именно самку амбер-демона своей инфадрой. Из них получались отличные матери, и крайне редко они убивали нежелательное потомство от демонов-семинусов.

Отбросив в сторону мысли, которые посещали его еще чаще, чем раздумья о процессе видоизменения, Эйдолон заглянул пациенту в лицо. Кожа, которая в обычном состоянии отливала красно-коричневым, сейчас была бледной от боли и потери крови.

— Как тебя зовут?

Пациент застонал.

— Дерк.

— Слушай, Дерк, я собираюсь залатать эту неприглядную дырку в твоем теле, но тебе будет очень больно. Постарайся не шевелиться. Или кричи как трусливый чертенок.

— Дай мне обезболивающее, паразит чертов, — просипел пациент.

— Доктор-паразит. — Эйдолон кивнул в сторону лотка с инструментами, и Пейдж, одна из немногих медсестер-людей, подала ему зажим.

— Дерк, дружище, ты, случайно, не ел отпрысков амбер до того, как она тебя поймала?

Шейда передернуло от ненависти, когда Дерк покачал головой, показав клыки и сверкнув оранжевыми глазами.

— Тогда тебе дважды не повезло, приятель. Еды тебе не досталось, и обезболивающего ты тоже не получишь.

Мрачно усмехнувшись, Эйдолон скрепил зажимом разорванную артерию, а Дерк взвыл от боли, проклиная все на свете. Он извивался, но вязки крепко держали его на металлическом столе.

— Скальпель.

Пейдж подала ему инструмент, и Эйдолон умело надрезал рваный край около зажима. Он наклонился ближе, срезал второй край, стянул артерию и закрепил в месте надреза. Теплое покалывание скатилось по правой руке к кончику пальца и, пройдя сквозь тонкую резиновую перчатку, коснулась артерии, которая тут же запульсировала. Пожирателю младенцев больше можно было не волноваться по поводу кровотечения. Впрочем, судя по выражению лица Шейда, ему стоило волноваться о том, как выжить за пределами госпиталя.

Ему не раз приходилось спасать пациентам жизнь лишь для того, чтобы ее тут же отнял кто-то другой.

— Давление падает. — Шейд смотрел на монитор у койки. — Должно быть, это из-за шока.

— Значит, мы не до конца остановили кровотечение. Нужно поднять его давление.