Ларисса Йон - Гадес (ЛП)

Если Катаклизм придётся вымыть ещё один туалет в этом демонском чистилище, именуемом Шеул-гра, то она спустит себя в унитаз.

Кэт всегда считала, что когда ангелов пинком под зад вытуряют с Небес, они живут припеваючи как падшие. Терроризируют верующих и пьют с демонами пенистый эль. Вот только нет, ей приходилось подтирать задницу Мрачного Жнеца.

Ладно, на самом-то деле она не подтирала Азаготу задницу. А если бы так делала, то его супруга Лиллиана имела бы на этот счёт что сказать. И под «сказать» Лиллиана имела бы в виду «отвинтить голову».

Кэт ещё раз поразмышляла над этой темой. Нет, Лиллиана, как полноценный ангел с нимбом не стала бы предпринимать что-то такое резкое. Ну, по большому счёту. Но Кэт всё равно не хотелось попасть в её список на уничтожение. Любой, кто злил Лиллиану, злил и Мрачного Жнеца, а это уже… Кэт не могла придумать ничего более худшего.

Кроме, наверное, мытья туалетов.

«Да прекрати ты уже ныть. Ты добровольно пошла на эту работу».

Да, это правда, но согласилась она служить Азаготу лишь потому, что хотела заработать пропуск обратно на Небеса, а для этого нужно: а) не совать свой нос в плохие дела; б) избежать попадания в Шеул — демонский мир, который люди частенько называют Адом, и с) сделать что-то героическое для спасения мира.

Всё проще простого.

Кэт усмехнулась сама себе, таща поднос с грязной посудой из спальни Азагота и Лиллианы, шлёпая босыми ногами по холодному камню, что покрывал каждый дюйм древнего особняка в греческом стиле.

Этим утром Азаготу Лиллиана устроила сюрприз с завтраком в постель. Реакцией Мрачного Жнеца Кэт несколько месяцев назад была бы шокирована. Кто бы мог подумать, что он настолько смягчится?

Она посчитала, что стоило подумать получше, когда Азагот предложил работу и крышу над головой, чтобы не пришлось беспокоиться, что какой-то придурок против воли затащит её в Шеул ради забавы или прибыли.

Нет, Шеул для Кэт был закрыт. Вход в царство демонов станет для неё полным падением, превратив в Истинную Падшую, у которой не будет и надежды на искупление.

Как у Не-павшей, у неё была небольшая надежда, но всё равно, лишь малому количеству ангелов удалось вернуть свои крылья. Вообще-то Кэт знала всего лишь двух.

Одним из них был Ривер, который теперь был не просто ангелом, а одним из самых могущественных.

Его супруга Хайвестер тоже прошла через падение, но её обстоятельства были уникальны, и хотя Кэт не знала всей истории, она знала, что Хайвестер спасла Небеса и Землю, и заслужила возвращение каждого пёрышка.

От подобных размышлений бесполезные дуги крыльев в спине Кэт начинали зудеть. Её роскошные крылья норкового цвета исчезли, были срезаны на жестокой церемонии, а с ними ушёл и её источник силы.

Кэт прекрасно понимала почему Не-павшие пересекали границу между человеческим и демонским мирами, чтобы превратиться в Истинно Падших и получить новые крылья и силы. Но разве зло того стоит? Кэт так не думала.

— Кэт! — голос Азагота вырвал её из мыслей, и Кэт едва не выронила поднос с грязной посудой, когда увидела, как Мрачный Жнец шагает по коридору из своего кабинета.

В мерцающем свете настенных факелов он не выглядел счастливым. И был не один.

Рядом с ним шёл Гадес — заместитель Азагота и тюремный надзиратель царства мёртвых.

Нет, не шёл. Судя по тому, как мышцы ног, обтянутых чёрными спортивными штанами, при каждом беззвучном шаге растягивались, больше походило на то, что он крался. Его тело излучало едва уловимую силу, и Кэт вздрогнула, ощутив первобытный отклик тела.

Этот сукин сын Гадес был горяч. Точёные скулы и жёсткая, квадратная челюсть придавали ему греховный вид, особенно вкупе с синим ирокезом, за возможность провести по которому, Кэт готова была убить.

Хотя, с другой стороны, Кэт убила бы за возможность провести ладонями по всему телу Гадеса, и начала бы с его мускулистой груди, которая обычно была соблазнительно обнажена. Не то чтобы она жаловалась, что сейчас он был одет в обтягивающую каменно-твёрдый пресс майку.

Кэт пыталась не пялиться, но, на самом-то деле, даже если бы она стояла посреди зала и пускала слюни, это было бы неважно. Гадес никогда на неё не смотрел. Никогда не замечал.