Александр Житинский - Фигня (сборник)

– И кем ты хочешь воевать?

– Гусаром… – развернул плечи Алексей.

– Гусары все ветреники, сказывают…

– Это кто же тебе сказал? Твоя барышня? Не верь ей!

Они помолчали. Лица их неодолимо тянулись навстречу друг другу… Лиза опомнилась первой, решительно отступила.

– Помни свое обещанье, барин, – сказала она, повернулась и пошла через поле, не разбирая дороги. Собака заметалась между ними, то убегая к Лизе, то возвращаясь к хозяину, наконец, сделала выбор, прижалась к ноге барина и задрала голову, ожидая приказаний.

Отойдя далеко, Лиза все-таки оглянулась.

Барин и собака все еще стояли на краю леса, глядя ей вслед…

…В полумраке конюшни откуда-то сверху слышались неясные шорохи и сдавленный смех.

– Настя, ты здесь?.. – шепотом позвала Лиза.

Прислушалась – полная тишина. Только кони вздыхали да стучали копытами. И мотали укоризненно головами.

Половину конюшни занимал высокий сеновал, к которому была приставлена лестница. Наверху сеновала снова послышалась возня, и опять все смолкло…

Лиза решительно подошла к лестнице.

– Настасья, ты здесь, я слышу! – вполголоса сказала она, подняв голову кверху, и только поставила ногу на ступеньку, как по сену кубарем скатилась расхристанная Настя.

– Опять, что ли, заснула? – спросила Лиза.

– Ну, так… спала, ага… – тяжело дыша и оправляя юбку, доложила Настя. В словах ее сквозила досада.

– Давай скорей! – приказала Лиза.

Настя взяла припрятанный узелок с одеждой и стала помогать барышне переодеваться.

– Настя! – вдруг замерла Лиза, прижав руки к груди. – Настя, я влюблена! – возвышенно-горьким тоном произнесла она.

– Ну и хорошо, – здраво кивнула Настя. – Чего хотели, на то и налетели.

– И он влюблен, Настя! – еще возвышеннее, еще горше сказала Лиза.

– Вот уж не поверю! С чего взяли?

– Он мне все время твердил «же ву зем», думая, что я не понимаю! Я ему накрепко приказала про любовь не говорить, так он по-французски! Понимаешь? – блестя глазами, живо объяснила Лиза, торопливо одеваясь.

– «Жавузем»? Чего это? – спросила Настя.

– «Я вас люблю», по-французски!.. Ох, Настя, что ж нам делать? Вот куда я сама себя завела. Теперь не отступить. Признаться ему – стыдно, да и семейства наши враждуют, придется расстаться… Хотя я для него – крестьянка, серьезных намерений у него быть не может… Признаться, я хотела бы, очень хотела бы увидеть барина на коленях перед дочерью сельского кузнеца с предложением руки и сердца!.. – Она даже глаза прищурила от этой романтически-мстительной мечты.

Настя украдкой поглядела наверх. Там, едва приметный за сеном, таращил любопытные глаза пастух Трофим. Настя погрозила ему, а Лиза даже и не заметила ее странного поведения, увлеченная своими мечтаниями.

– «Же ву зем», понимаешь? «Же – ву – зем»!! – повторяя эти слова и счастливо смеясь, Лиза выбежала из конюшни. Настя посмотрела ей вслед, вздохнула, но следом не пошла, а подобрала юбку и снова взлезла на сеновал. Там ее поджидал Трофим, возлежащий на сене в рубахе с распахнутым воротом.

– Жа-ву-зем! – Настя бросилась ему в объятья.

У барского крыльца гарцевал жеребец, сдерживаемый лакеем. Григорий Иванович читал послание, врученное нарочным. Прочтя, сказал:

– Передавай, голубчик, поклоны и скажи: непременно будем!

Гонец вскочил в седло и был таков.

– Здравствуй, Лизок! – оборотился Григорий Иванович к подошедшей дочери и, в ответ на ее вопросительный вслед посыльному взгляд, пояснил: – Рощины прислали пригалшение. Завтра «Первоверховные апостолы Петр и Павел», у Павла Петровича двойные именины… Так что готовься! С утра и поедем… А теперь пошли завтракать!

И он вошел в дом.

Лизавета как стояла, так и села на ступеньку, всплеснув в отчаянии руками…

На следующее утро Алексей Берестов понапрасну маялся на месте свиданья в несносном для него ожидании. Он был без собаки и потому вдвойне тосковал. Алексей то ходил туда-сюда, поглядывая по сторонам, то присаживался на пенек, то снова вскакивал навстречу треснувшему сучку… Акулины все не было.

Наконец он извлек брегет, посмотрел на него, вздохнул сокрушенно и в последний раз посмотрел в ту сторону, откуда ожидал Акулину. Потом спрятал часы и поплелся восвояси. И еще не один раз оглянулся, уходя…

И была ночь, и было утро.

И снова поднялось солнце в небеса.

И опять бежала Лиза по тропинке к заветной роще.

Алексей уже поджидал ее на опушке. Он широко расставил руки навстречу, намереваясь поймать девушку в объятья, но Лиза резко замедлила бег, остановилась в двух шагах от Алексея и, поклонившись степенно, сказала: