Елена Токарева - Иероглиф

– Не строй из себя идиотку. Прямое. Я его дочь.

– А может, это я его дочь! – нагло заявила Илона. – У тебя отец Сципион, ты разве забыла? И фамилия у тебя другая.

Спорить с Илоной было бесполезно: формально она была права – имя отца осталось без охраны, оно валялось на полу и его подняли. И что же, теперь уступать ей это имя?

– Почему ты вылезла со своим бритым «под звезду» лобком, но под моим именем? – спросила я.

– Потому что иначе меня не брали в стрип-клуб! Мне сказали: «Ты гордишься своим красивым телом? У нас таких, как ты, пять копеек пучок за дюжину. Вот если бы…» И тут мне в голову пришла эта мысль – сказать, что я дочь основателя этого города. Там, в городе, стоит памятник твоему отцу, вот я и сказала: «А вы знаете, чья я дочь? Я дочь губернатора Сливки!» Хозяину клуба эта идея понравилась, почему-то ему очень понравилась эта мысль, и он меня взял. Мы не ошиблись. Публика ломится на мои представления.

– Я, значит, уроки делаю, осваиваю педикюр и массаж стопы, а она зарабатывает на моем имени! Как ты, тварь безродная, посмела опоганить светлое имя моего отца, который был пророком в своем отечестве?

Илона вдруг выпрямилась, убрала с лица глупую ухмылку и сказала:

– Насчет «твари безродной» это ты перегнула. Запомни: мой отец был хозяином Города Дворцов ровно до твоего отца! И при этом он был не простым пророком, а настоящим Богом и Царем. Ему подчинялось все: люди, деньги, милиция, КГБ… И фамилия у него была не чета вашей…

Я опешила. Секунду я размышляла, что такое сказала Илона. Потом сообразила и ответила:

– Что же ты не выступаешь в борделе под фамилией своего папаши?

– Потому что его уже забыли. У людей из памяти стирается абсолютно все. Эффект был бы не тот. А твоего отца пока еще помнят. Пришлось взять его.

Вероятно, эта тварь, Илона, все врала про своего отца, как она врала про гарем шаха и любовника, который ее продал в этот гарем.

– Значит, взяла мое имя, чтобы им подтереться?

– Господи, да о чем речь! Я буду тебе отстегивать! – зашептала Илона. – Ты будешь довольна. Просто будешь получать деньги. И главное, никто не узнает в Дворцегороде, что делается за стеной!

– Ну, насчет «никто не узнает» ты сильно ошибаешься. Сегодня из Чайна-тауна вернулся «мальчик Федья». – Я сказала это так, как если бы это сказал француз, с мягким знаком посередине. – И Федья видел твою рекламу. И завтра собирается сделать передачу на ТВ про ваш чудный городок…

Ливеншталь очнулся от счастливого сна, в каком вечно пребывал, и внимательно посмотрел на Юлию:

– Что-что? Повтори, пожалуйста, последнюю фразу! Кто проник в Чайна-таун? Этот засранец Федя? А кому вообще в голову пришла эта недобрая мысль лезть в Чайна-таун? Меня две недели не было в стране, а тут уже назрела революция, под самым моим носом.

– А что тебя так взволновало, Ливеншталь? Тебе же все, кроме экстрима, по фигу?

– Это верно, крошка, конечно, по фигу, но зачем лезть куда-то в Чайна-таун, навлекать на контору гнев богов? Впрочем, что мы тут людей смешим, Юлия, садись в свою машину и езжай за нами! – сказал Ливеншталь. – Переговоры – дело серьезное.

Я села, и мы поехали.

Алая машина уверенно удалялась, иногда подмигивая поворотником и ныряя то влево, то вправо. И наконец остановилась перед красивой виллой, окруженной соснами.

Илона сидела до тех пор, пока Ливеншталь не обошел машину кругом и не открыл ей дверцу. Тогда Илона вынесла вперед свою чертову ногу и, задержав ее на мгновение в воздухе, опустила на дорогу.

Я отметила, что у Илоны все-таки «глупая рожа».

Ливеншталь нажал кнопку на пульте, который был у него в руках, и ворота начали медленно отъезжать в сторону. По дорожке навстречу спешил охранник, и Ливеншталь передал ему машину.

– Выходи же и ты, – сказал мне Ливеншталь, непривычно серьезный. – Машину поставят в стойло. – Потом спохватился и открыл мне дверцу.

«Значит, перед ней он распахивает дверь без промедления, а чтобы открыть дверь передо мной, ему требуется усилие воли…»

Сад был ухожен по новым стандартам – в середине огромный газон, по которому не ступала нога человека. По краям – цветники и несколько фруктовых деревьев. Справа недалеко от въезда стоял домик для прислуги.

– Я вот это арендую, – сказал Ливеншталь.

В доме горел свет сразу в нескольких комнатах, в окнах метались тени людей.

– Умный дом, – пояснил Ливеншталь. – Специальная установка включает и выключает свет в разных комнатах и передвигает тени. Как будто у тебя все дома. Заходи – не бойся, выходи – не плачь!